— Надо же, а я и не знала, что у нас есть канделябр, — сказала я, прикидывая, что в моей спальне он смотрелся бы совсем неплохо.

— У нас его и нет, — коротко проинформировала меня Карен. — Я одолжила его.

Когда я была в ванной, раздался стук в дверь. Это была Карен с очередным указанием:

— Я повесила свежие полотенца. Не вздумай даже прикасаться к ним!

Пробило восемь. Мы были готовы.

Стол был накрыт, свечи зажжены, электрическое освещение убавлено до минимума, белое вино убрано в холодильник охлаждаться, красное вино открыто и оставлено «дышать» на кухне; кастрюли, сковородки и миски с едой выставлены на плиту, готовые к разогреванию и подаче на стол.

Карен включила стерео, и квартиру наполнили странные звуки.

— Что это? — спросила Шарлотта в полном недоумении.

— Джаз, — несколько смущенно ответила Карен.

— Джаз? — насмешливо выгнула брови Шарлотта. — Но мы же ненавидим джаз, да, Люси?

— Да, — с удовольствием подтвердила я.

— А как мы называем людей, которым джаз нравится, Люси? — спросила Шарлотта.

— Анораки-извращенцы? — предположила я.

— Нет, не так.

— Козлобородые последователи бит-культуры?

— Точно, — возликовала Шарлотта. — Парни, которые носят черные рубашки поло и спортивные штаны.

— Может, и так. Но мы теперь тоже любим джаз, — твердо сказала Карен.

— То есть Дэниел любит джаз, — пробормотала Шарлотта.

Карен выглядела изысканно — или смехотворно, в зависимости от того, с какой точки зрения на это посмотреть. На ней было бледно-зеленое платье с открытыми плечами, греческого типа. Волосы были убраны наверх, но на шею и виски ниспадало множество локонов и завитков. Она сияла, она выглядела куда более шикарно, чем я или Шарлотта. Я надела свое золотистое платье, так как это было мое единственное нарядное платье, но великолепие Карен превращало его в невзрачную и замызганную тряпку. Шарлотта же, честно говоря, выглядела еще хуже, чем я. Она тоже нарядилась в свое единственное выходное платье — то, которое надевала на свадьбу старшей сестры. В нем она была похожа на огромную красную меренгу из парашютного шелка. И со времени свадьбы старшей сестры Шарлотта очевидно поправилась: ее грудь буквально выпрыгивала из узкого лифа без лямок.

На лице Карен отразилось сомнение, когда Шарлотта прошелестела из спальни в гостиную, пропела «Та-да-да-дам!» и сделала пируэт. Вероятно, Карен пожалела, что не разрешила Шарлотте надеть ковбойский костюм.

Мы ждали прибытия гостей под аккомпанемент последних инструкций со стороны Карен:

— Когда они придут, я займу их разговором в гостиной. Ты, Люси, сразу беги на кухню и включи духовку на самый медленный огонь, чтобы разогреть картошку, а ты, Шарлотта, помешивай…

Она неожиданно замолчала с выражением полного ужаса на лице.

— Хлеб, хлеб, хлеб! — заголосила она. — Я забыла купить хлеб. Все пропало, все пропало. Придется отправить их домой.

— Карен, успокойся. Хлеб на столе, — сказала Шарлотта.

— О. О. О, слава богу. Точно? — Она чуть не плакала. Мы с Шарлоттой переглянулись.

На секунду Карен замолчала, потом взглянула на часы.

— Да где же они запропастились? — рявкнула она и зажгла сигарету. Ее руки дрожали.

— Дай им шанс, — мягко посоветовала я. — Еще только восемь часов.

— Я сказала им, что начало ровно в восемь, — агрессивно вскинулась Карен.

— Но ведь никто не относится к этому серьезно, — ворковала я. — Это считается плохим тоном — приходить точно в назначенное время.

Я уже собиралась напомнить ей, что мы всего лишь ждем гостей на ужин, да и почетный гость не бог весть кто — старый добрый Дэниел. Но я во время одумалась. От Карен исходили волны агрессии.

Мы продолжали сидеть во все сгущающейся атмосфере ожидания.

— Никто не придет, — жалобно сказала Карен и разом осушила полбокала вина. Можно все выбросить. Вставайте, пойдем на кухню и вышвырнем все в помойное ведро. — Она со стуком поставила свой бокал на стол и поднялась. — Ну! — прикрикнула она на нас.

— Нет! — возразила Шарлотта. — Зачем все выбрасывать? После всех наших мучений? Можно ведь самим все съесть. А что не съедим сразу заморозим на потом.

— Ага, понятно, — злобно протянула Карен. — Значит, ты считаешь, что можно съесть все самим, так? А почему ты так уверена, что никто не придет? Что тебе известно?

— Ничего, — оправдывалась Шарлотта. — Ты же сама сказала…

Ее спас звонок в дверь. Это пришел Дэниел. Изысканный макияж на лице Карен не мог скрыть огромного облегчения, испытанного ею при виде Дэниела. «Батюшки, — удивилась я, — да она, похоже, серьезно в него втюрилась».

Дэниел был в темном костюме и ослепительно белой рубашке, которая подчеркивала его загар, сохранившийся после февральского отпуска на Ямайке. Он казался высоким, смуглым и красивым, много улыбался, откидывал волосы со лба. В подарок он принес две бутылки холодного шампанского — идеальный гость. Я не могла сдержать улыбки. Одет как положено, ведет себя безупречно и банален лишь самую капельку.

Он произнес все то, что произносят вежливые люди, приходя в чужой дом на ужин, фразы типа: «М-м, как вкусно пахнет!» и «Карен, ты замечательно выглядишь. И ты, Шарлотта».

Только когда он подошел ко мне, его безупречные манеры дали небольшой сбой.

— Над чем ты смеешься, Салливан? — спросил он. — Над моим костюмом? Прической? В чем дело?

— Ни над чем, — сказала я. — Я вообще не смеюсь. Да и зачем мне над тобой смеяться?

— Затем, что такова твоя старинная привычка, — ответил он и пошел предлагать свою помощь. В ответ он услышал слегка истеричное: «Нет, ничего не надо, все под контролем».

— Выпей вина. Дэниел, — предложила Карен, грациозно проведя его в гостиную. Мы с Шарлоттой последовали было за ними, но Карен обернулась к нам и с шипением «Марш на кухню!» захлопнула дверь.

Снова раздался входной звонок. На этот раз Саймон. Одетый, как всегда, с иголочки, в парадном костюме и дурацком камербанде[18] из красного атласа, и тоже с бутылкой шампанского.

О боже, подумала я, Гас опять окажется чудаком и недотепой — то есть чудаком и недотепой в большей степени, чем обычно. Он шампанского не принесет. Скорее всего, он ничего не принесет. Не то чтобы это очень смущало меня, но я боялась, что смутится он.

Я стала прикидывать, не сбегать ли мне в винную лавку за шампанским, чтобы потом украдкой сунуть его Гасу. Но я была при исполнении — надо было разогревать картошку, — и поэтому не могла покинуть расположение части.