— Сейчас я вспоминал свой клан. Удивительно, со временем начинаешь тосковать по всяким пустякам. Помню, как у скота появлялось потомство, и по неписаному закону самых слабых и больных мы отдавали луговым волкам… А еще я очень гордился, когда однажды ночью пробрался во вражеский лагерь и обломал концы лезвий у всех мечей, кинжалов и ножей, какие мне только попались на глаза. Представляешь, никто из врагов так и не проснулся. Я много лет таскал эти обломки в особом мешочке.

— А куда они делись потом?

— А потом нашелся более ловкий воин и украл у меня этот мешочек, — вздохнул Маппо. — Причем то была женщина. Представляешь, как она гордилась своей ловкостью?

— Неужели, кроме твоего мешочка, она больше ничего не похитила? — спросил Икарий.

— Не все тайны любят, когда их разглашают, — уклончиво ответил трелль.

Он встал и стряхнул песок с кожаных штанов.

— Кстати, пока мы здесь сидели, песчаная буря разрослась на целую треть.

Икарий вглядывался в темную стену, разделившую пустыню.

— Буря не только разрослась. Она приближается. Порождение магии, дыхание пустынной богини. Я чувствую: буря становится все сильнее и вскоре застигнет и нас с тобой.

— Ты прав, — согласился Маппо, подавляя дрожь. — Самое удивительное, что Шаик уже мертва.

— А может, ее смерть была просто необходима? — предположил Икарий. — Разве смертный человек способен повелевать такими силами? Шаик была воротами между Дриджной и нашим миром. Можно ли при этом остаться живой?

— Думаешь, она возвысилась и стала Властительницей, отбросив смертное тело?

— Возможно, — коротко ответил Икарий.

Маппо молчал. Стоило им заговорить о Шаик, вихре Дриджны и пророчествах, как у них портилось настроение. Вихрь Дриджны казался им все более могущественным, а возможности противостоять ему уменьшались.

«Кому это на руку?» — подумал Маппо.

И сейчас же перед его мысленным взором появилась ухмыляющаяся физиономия Искарала Паста.

— Проклятый старик сделал нас своими орудиями, — с присвистом произнес трелль, — Носом чую.

— Недаром у тебя ощетинился загривок, — мрачно улыбнулся Икарий. — Меня это уже не трогает. Мною всю жизнь помыкали.

Маппо развернул плечи, прогоняя охватившую его дрожь.

— Ты хоть знаешь, кто тобой помыкал?

Икарий наморщил лоб.

— Друг мой, я давно уже не задаю себе таких вопросов. Давай-ка лучше перекусим. Баранье жаркое прекрасно утоляет не только голод, но и любопытство.

Икарий зашагал к их шатру. Маппо глядел ему вслед. «Если бы баранье жаркое утоляло еще и тягу к отмщению».

Ветер завывал, бросая в лицо песчаные волны. Даже выносливый гралийский жеребец брел из последних сил, но Скрипач и не думал останавливаться. Он знал только одно: остановка чревата гибелью.

Справа, за плотной песчаной завесой, шла битва. Кого и с кем — неизвестно, но все долетавшие оттуда звуки говорили не просто о сражении. И с каждой минутой оно становилось все ближе. Спуститься и проверить? Эту мысль Скрипач сразу же отбросил. Он панически боялся покидать дорогу. Если он, Крокус и Апсалара еще живы, то лишь благодаря этой древней дороге. Стоит спуститься вниз, и они погибнут.

Скрипач вслушивался в звуки сражения и недоуменно качал головой. Насчет битвы он не ошибся, но сражающиеся не были людьми. Вместо звона оружия и предсмертных человеческих криков до его ушей долетали рев, рычание, скрежет зубов, шипение и пронзительные вопли. Безудержная звериная ярость. Судя по характерному вою, там были пустынные волки. Но не только они. Скрипач различал медвежий рев, мяуканье, хлопанье крыльев, змеиное шипение и верещание обезьян. Этим кошмар не кончался, там были еще и демоны. Даже по ту сторону врат Клобука не забудешь их тявканья.

Скрипач ехал, отпустив поводья. Руки сжимали запыленное ложе арбалета. Арбалет был заряжен стрелой с «огневушкой». Сапер прикинул: по этой дороге они ехали часов десять, никак не меньше. И все время арбалет оставался заряженным. Ремень, удерживающий пружину, ослаб, и она растянулась сильнее, чем нужно. Если придется стрелять, стрела далеко не полетит. К счастью, «огневушка» не требовала ни дальности, ни точности попадания. Но и случайное падение арбалета грозило подорвать Скрипача вместе с конем. Сапер напоминал себе об этом всякий раз, когда оружие начинало скользить в его вспотевших ладонях.

Сколько еще протянет его конь? Немного. Лошади Крокуса и Апсалары тоже плелись из последних сил, движимые предсмертным отчаянием, вынуждающим животных переставлять ноги до последнего вздоха.

Гралийский жеребец заржал и метнулся в сторону. Скрипач почувствовал у себя на лице что-то горячее и липкое. Отчаянно моргая и ругаясь, он протер глаза. Кровь! Целый фонтан крови, излившейся прямо из воздуха. Откуда она здесь? Такое ощущение, что кто-то рвался к дороге, а некто другой его не пускал. Боги милосердные, да что же творится вокруг?

К общему гвалту добавился крик Крокуса. Скрипач быстро обернулся. Парень едва успел соскочить с падающей лошади. Через мгновение ее передние ноги подогнулись, и изможденное животное ткнулось мордой в каменную плиту, выплевывая кровавую пену. Лошадь мотнула головой, сделав еще одну, отчаянную и последнюю, попытку встать, потом опрокинулась на спину. Ее ноги несколько раз слабо лягнули воздух, после чего лошадь затихла.

Высвободив одну руку, Скрипач натянул поводья и развернул своего жеребца.

— Снимай поклажу! — крикнул он Крокусу. — Быстро, иначе мы угробим всех лошадей!

К ним подъехала Апсалара. Она едва держалась в седле.

— Бесполезно, — облизывая растрескавшиеся губы, сказала она. — Нужно останавливаться.

Ворча себе под нос, Скрипач стал всматриваться в песчаную завесу. Звериная битва неумолимо придвигалась к насыпной дороге. Их невидимые союзники теряли силы. Впереди мелькнул силуэт какого-то крупного зверя и тут же исчез. Саперу показалось, будто зверь отбивался от двух повисших на нем леопардов. Вслед за ними, царапая брюхо о камни насыпи, на дорогу выползло четверо волков. Забыв про лошадь и Крокуса, Скрипач развернулся и выстрелил. «Огневушка» разорвалась в нескольких шагах от волков, окутав их пламенем.

Скрипач ощупью достал из колчана новую стрелу. Он прекрасно понимал: каждый выстрел уменьшает число «морантских гостинцев». Поначалу их было двенадцать. Теперь осталось девять, и из них — только одна «шипучка». Сапер потрогал головку стрелы. «Огневушка». Он продолжал следить за дорогой; руки сами приладили стрелу и взвели пружину арбалета. Ну, кому еще не терпится отведать «угощения» морантов?

Желающими оказались эсантанели — крылатые ящерицы размером с собаку. Их было не менее десятка. Они зависли над дорогой. Откуда здесь эти твари? Впрочем, с ними тоже можно справиться. Скрипача вдруг пронзила страшная догадка.