Бодэн смотрел, сощурив глаза.

— Это священная отметина Фенира, — продолжала Фелисина. — Ты ведь ее ищешь? Гебория изгнали из братства, однако Фенир не отвернулся от него. По татуировке это сразу видно.

— Откуда ты знаешь про отметину? — сухо спросил Бодэн.

— Я сочинила историю для Бенета, будто воспитывалась в монастыре у приверженцев Фенира. Поскольку я боялась, что Бенет начнет допытываться подробностей, я попросила Гебория рассказать мне про этот культ. Вот он и рассказал. Я понимаю, зачем ты ищешь отметину. Хочешь воззвать к чужому богу, так?

— Я нашел отметину, — сообщил Бодэн.

— И дальше что? Отметина — не замочная скважина. Ее отмычкой не откроешь.

Бодэн вздрогнул и впился глазами в Фелисину. Она спокойно выдержала его взгляд, ничем себя на выдав.

— Как по-твоему, почему Геборий потерял кисти рук? — невинным тоном спросила Фелисина.

— Ничего удивительного. Когда-то он был вором.

— Был. Но кисти ему оттяпали не за воровство, а когда изгнали из братства. На ладони был ключ. Понимаешь? Путь, соединяющий верховного жреца со своим богом. Этот ключ был вытатуирован на правой ладони. Прикоснись ладонью к отметине на груди — и путь открыт. Видишь, как просто? Когда я отлеживалась после побоев Бенета, Геборий меня выхаживал. У него рот не закрывался. Он без конца говорил. Наверное, он думал, что дурханг все равно выбьет эти сведения из моей головы. Но у дурханга странное свойство: пустяки забываются, а важное уходит в глубь мозга и застревает там. Поэтому я все помню и могу тебе сказать: у тебя ничего не получится.

Бодэн молча приподнял правую руку Гебория и стал разглядывать культю.

— Когда служителя изгоняют из братства, его связь с богом делается односторонней. Ты слышишь, Бодэн? Геборий сейчас не тот, каким был тогда.

Что-то бурча себе под нос, Бодэн подтянул правую руку историка к отметине и приложил к ней культю.

Фелисине показалось, что воздух вокруг пронзительно закричал. Звук ударил по ней и Бодэну, заставив обоих припасть к земле и поползти… прочь, прочь. Куда угодно, только бы скрыться от жуткой боли. Боль была не в их телах, а в самом крике, и она заволокла собой все вокруг. Небо потемнело. По камням побежали трещины. Вскоре все камни вокруг бездыханного тела Гебория покрылись мелкой сетью трещин.

У Фелисины из ушей сочилась кровь. Она попыталась уползти вверх по склону. То, что она видела, граничило с умопомешательством: татуировка на теле Гебория начала… перескакивать на окрестные камни. Они мгновенно покрывались трещинами. Твердая поверхность под ладонями Фелисины превратилась во что-то скользкое и жирное.

Пустыня сотрясалась. Даже небеса превратились в подобие занавеса, который чьи-то невидимые руки пытались сорвать и скомкать. И этот крик! Он продолжал стоять у Фелисины в ушах — жуткое, яростное слияние гнева и нестерпимой боли, ин казался ей веревкой, неумолимо стягивающейся вокруг шеи. Крик отгораживал ее от дневного света и даже от воздуха.

Потом что-то сильно ударилось о землю. Камни содрогнулись. Фелисину подбросило вверх. Она упала на локти. Все кости внутри ее тела сотрясались, будто кинжальные лезвия. Фелисина дышала ртом, с трудом ловя воздух. Солнце потускнело. Затем она увидела вдалеке большое облако пыли. Из облака показалось громадное раздвоенное копыто и часть ноги, покрытой густой шерстью. Копыто поднималось вверх, в темное, совсем ночное небо.

Точки, черточки и завитки татуировки теперь висели в воздухе, образовав паутину. Паутина вся была в каких-то странных пятнах. Она разрасталась, протягиваясь до самого горизонта.

Фелисина не могла дышать. Каждый глоток воздуха жег ей легкие. Она умирала, чувствуя, что ее затягивает в пустоту, которая и была криком бога.

И вдруг наступила тишина. Сначала в окружающем мире, затем и в мозгу Фелисины. Воздух был прохладным, с привкусом горечи, но ей он казался необычайно сладостным. Кашляя, выплевывая сгустки слизи, Фелисина встала на четвереньки и с трудом подняла голову.

Гигантское копыто исчезло. В небе медленно угасали узоры причудливой татуировки. Неподалеку, обхватив голову руками, на коленях стоял Бодэн. По его лицу текли кровавые слезы.

Фелисине казалось, будто под нею не твердая земля, а нечто вроде глинистой жижи. Кое-как она поднялась на ноги, отупело разглядывая потрескавшиеся камни. От ее башмаков тянулась паутина, заполненная все теми же узорами. Фелисина пошатнулась, с трудом удерживая равновесие.

«Трещины… Узоры… И все они идут куда-то вниз, глубоко-глубоко. А я стою на… шляпках множества необычайно длинных гвоздей. Каждый длиной в целую лигу. И гвозди не рассыпаются лишь потому, что плотно притиснуты друг к другу. Из какой пропасти ты пришел к нам, Фенир? Говорят, твой магический Путь граничит с Хаосом. Теперь ты среди нас?»

Ее глаза встретились с глазами Бодэна, и Фелисина впервые заметила в них страх.

— Мы жаждали внимания бога, но не думали, что он явится сам, — дрожа всем телом, сказала Фелисина.

Бодэн вздрогнул, однако быстро совладал с собой.

— Он приходил ненадолго и снова ушел.

— Ты в этом уверен?

Бодэн не захотел отвечать. Он взглянул на лежащего Гебория и удовлетворенно кивнул.

— А старик стал ровнее дышать. С ним что-то произошло.

— Бог вспомнил про свое заблудшее дитя и в последнее мгновение спас его.

Бодэн, как всегда, хмыкнул. Потом он вспомнил про лужицу. Фелисина перехватила его взгляд и тоже повернула голову. Вода исчезла. На дне каменной чаши не было ничего, кроме мертвых плащовок.

— Похоже, нас всех спасли, — усмехнулась Фелисина.

Геборий шевельнулся.

— Он здесь, — прошептал историк.

— Знаем, — отозвался Бодэн.

— Он пришел в мир смертных, — продолжал бывший жрец Фенира. — И здесь оказался уязвимым.

— Не жалей его, — сказала Фелисина. — Бог, которому ты давно не поклоняешься, отнял у тебя руки. А теперь ты притянул его сюда, чтобы он увидел, каково тебе без рук. Так что смертные тут ни при чем.

Холодный тон Фелисины и ее жестокие слова, как ни странно, отрезвляюще подействовали на Гебория. Историк поднял голову и сел.

— Устами младенцев… — произнес он начальные слова известной фразы и печально улыбнулся.

— Но если твой бог здесь, зачем он прячется? — спросил Бодэн.

Геборий медленно встал.

— Я бы согласился отдать остаток своей правой руки за колоду Драконов. Взглянуть бы сейчас на их расклад! Представляю, какой переполох поднялся среди Властителей. Это тебе не опонны, которые являются сюда на мгновение, дабы побренчать на струнах своей магической силы.

Геборий поднял руки, разглядывая культи.

— Сколько лет прошло, а призраки возвращаются.