– Спасибо, господин Сатаниал, – сказала она ясным голосом, – спасибо за все!

Готмар грубо схватил ее за плечо, поднял и сильным толчком отправил к столпившимся крестьянам.

– Иди-иди!.. А ты, кто ты на самом деле?

Я ответил с достоинством:

– Сэр Полосатый, я же сказал. Сожалею, но не могу сказать ничего больше. Мое признание откроет еще имена, а многие из них, как вы можете догадаться, если вас не роняли в детстве темечком на камни, весьма и весьма… скажем мягко, знатные. Но главное, влиятельные. Хотите с ними потягаться?

Он некоторое время всматривался в меня злобно, рыцари переглядывались и негромко переговаривались.

Витерлих сказал весело:

– Анри, не будь таким подозрительным. Ты же видишь, у него есть все основания хранить тайны. Если выдаст имена, о которых можем только догадываться, его ждет участь похуже, чем быть повешенным. Да и нам достанется, что лезем не в свои дела.

Еще один всадник отмахнулся досадливо.

– Я воин, сэр Готмар, а не придворный. Разбирайтесь с ним сами. А я возвращаюсь в замок.

– Мы все возвращаемся, – заверил Витерлих. Он посмотрел на меня. – Похоже, вы устали, сэр. На коне сумеете удержаться?

– Буду премного благодарен, – ответил я.

Он кивнул одному из слуг, тот нахмурился, но соскочил на землю и подвел мне коня. Я взобрался в седло, учтиво поблагодарил господина Витерлиха. Готмар прорычал что-то злобное, затем все сдвинулись с места и понеслись в город.

Витерлих морщился всякий раз, когда конь с ровного галопа прыгал через поваленное дерево или большой камень.

Когда перешли на шаг, я спросил сочувствующе:

– Зубы?

Он скривился.

– Голова. Трещит, будто на нее набили железные обручи в два ряда… а теперь стягивают.

Я быстро создал чашку горячего кофе, мне на живот успело плеснуть горячим, я протянул всаднику.

– Вот, поможет.

Он взял без колебаний и, пока качка не опорожнила раньше, поспешно выпил в три жадных глотка. Я видел, как он еще прислушивается к ощущениям, но морщины на лбу разгладились.

– Что за дивный эликсир?

– Правда, неплохо? – спросил я.

Он смотрел, как я создал еще две, одну протянул ему, ко второй торопливо присосался сам.

Витерлих так же быстро выпил и вторую, зашвырнул ее по моему примеру в придорожные кусты, неожиданно заорал веселую песню.

Готмар оглянулся, придержал коня и поехал рядом с нами.

– Что-то случилось? – спросил он обеспокоенно.

Витерлих указал на меня.

– Сэр Сатаниал… ха-ха… излечил меня от жуткой головной боли! Я тебе говорил вчера, не надо было тот последний кувшин… Но сейчас – ура!

Готмар посмотрел на меня сурово, но Витерлих дотянулся до него и хлопнул по плечу.

– Я же говорил тебе, там неплохие маги! Сэр Сатаниал… один из них.

Готмар поморщился.

– Вон уже ворота, придержи язык. Никаких Сатаниалов, понял? Мне все равно, чем занимаетесь помимо службы, но в замке и в черте города моя гвардия должна быть чиста.

Витерлих заверил так же беспечно:

– Анри, ты же меня знаешь…

Замок приближался, громадный, величественный, просто королевский. Судя по тому, что дважды упомянули герцога, здесь живет именно он. А если прикинуть, что на одни Ундерленды два герцога многовато, то этого единственного зовут Ульрихом, как сообщил Логирд.

Стена вокруг донжона сложена из массивных глыб, которые тесать могли только горные великаны. И подогнаны настолько точно, что я скорее догадался о зазорах, чем увидел.

На стене поблескивают острия пик, круглые шлемы стражей. Нас увидели издали, ворота распахнули во всю ширь. Весь отряд въехал на просторный двор, аккуратно и строго вымощенный серой плиткой с симметричным геометрическим узором. Площадь настолько идеально выровнена, что выглядит одной плитой, на которую нанесен изящный узор.

По ту сторону площади донжон, похожий на дворец из белого мрамора, высокие колонны, хорошо оформленный портик со вздыбленными конями, к широкому входу ведут ступени во всю ширину дворца. По обе стороны здания раскинулся цветущий сад. Я успел подумать, что вроде бы не сезон цвести, хотя если король прикажет, то должно все цвести, это и есть абсолютная монархия…

Готмар, не слезая с коня, направил его слева от замка по широкой аллее. Витерлих подмигнул мне, мы поехали следом. За спиной стучат копыта двух-трех рыцарей, остальные покинули седла и передали лошадей конюхам.

Слева от донжона в огороженном крупным камнем дворике двое в доспехах и с мечами в руках азартно нападают на третьего, тот красиво и умело принимает удары на щит и меч, отпрыгивает и сам атакует быстро и опасно.

За схваткой наблюдает рослый мужчина в дорогом рыцарском доспехе знатного вельможи, элитная сталь с синеватым оттенком, угадывается тщательная подгонка частей.

Шлем держит в руках мальчишка лет десяти, паж, и когда мужчина повернулся, заслышав стук копыт наших коней, я увидел человека, умеющего принимать удары и по-христиански отвечать сторицей. На лице пара белых шрамов, бросается в глаза тяжелый массивный подбородок, высокие скулы и хорошо защищенные толстыми надбровными дугами глаза.

Взгляд его сразу пробежал по мне оценивающе и недоверчиво. Я спрыгнул с коня и со всей учтивостью поклонился.

– Мое почтение благороднейшему герцогу Ульриху!

Не отвечая, он с неподвижным лицом повернул голову к Готмару. Тот слез с коня без особой спешки, злобно зыркнул на Витериха и прочих, мол, кто проговорится – убью на месте.

– Ваша светлость, – проговорил он недовольным голосом, – на обратной дороге мы встретили вот этого… сэра. Он сказал, что рыцарь. Имя его – Полосатый, хотя по мне… впрочем, вам решать.

Герцог снова обратил взгляд на меня. При всей тяжести стальных доспехов, держится так, словно на нем легкая рубашка. Да и недостойно аристократу выказывать недовольство некоторыми неудобствами, которых избежать нельзя.

– Итак, сэр? – проговорил он холодно четким контролируемым голосом, где не было и намека на эмоции.

Я торопливо поклонился.

– Благородный сэр Ульрих!.. Все королевство наслышано о вашей доблести, благородстве и щедрости!.. Все говорят, что вы собрали у себя лучших из лучших рыцарей. У вас самые отважные и умелые. Быть среди них – честь для любого воина, который ищет славы!

Он снова оглядел меня с головы до ног оценивающе, словно прикидывал, сколько за меня взять на базаре. Я всем своим видом выказывал почтение и восторг, что вот стою перед таким великим человеком, но не забывал держать спину прямой, а плечи раздвинутыми.