Дадли спокойно смотрел на расколовшийся стакан, на внезапную вспышку пламени — в том месте, где коньяк попал на горящие поленья.

— Что потребовал Рос? — спросил Дадли. Сейчас это было самым главным.

— Драгоценные камни, жемчуг. Меня.

Дадли пропустил мимо ушей первые слова Тайрона. Он сосредоточился на главном.

— Тебя?

— И полное признание в письменной форме, иначе он натравит подручных Винсента на Рене и ее брата.

— А в обмен?

— Они втроем уедут беспрепятственно, полностью прощенные. К ним ни у кого не будет никаких претензий.

— Ты ему веришь?

— Не дальше расстояния, на котором я могу учуять его. Но если я соглашусь на это, то ему придется принять и мои условия: время и место для обмена, судопроизводство с чиновником по моему выбору, который обязуется проследить за выполнением условий соглашения, даже если полковник их нарушит.

— Рос никогда не пойдет на это.

— Если он так страстно хочет меня заполучить, то пойдет. Я убедился, он просто сгорает от желания.

Дадли запустил пальцы в шевелюру и взъерошил ее, но вдруг замер, соображая, и одна прядь упала ему на глаз.

— Что ты хочешь этим сказать: «Если я соглашусь на это…»?

— Я на самом деле не вижу никакого другого выхода. Выбора нет, не так ли, Роб?

— Мы сами можем нанять кое-кого, и когда Рос покажется, мы захватим старика и он увидит только пыль из-под копыт…

— И далеко бы мы уехали? Старик, мальчик, две женщины, одна из них беременная, я не в лучшей форме и ты…

— Калека?

Тайрон нахмурился.

— Я не собирался этого говорить. Но ты должен признать, что мы стали бы легкой добычей — такую компанию путешественников узнали бы сразу.

— Хорошо, но что-то же мы можем сделать!

— Я дал слово.

— Что?

— Я дал Росу свое слово. Если он выполнит все мои условия, то я выполню его условия.

У Дадли сверкнули глаза. Он ткнул пальцем в сторону Тайрона.

— Ты плохо соображаешь, вот в чем проблема. Две недели назад ничего подобного не случилось бы. Ты бы расхохотался Росу в лицо и проделал бы дырку в его тощей груди.

— Две недели назад ты уже смеялся. Помнишь, чего тебе хотелось больше всего? Услышать от меня: «Однажды кто-то залезет мне под кожу и я не смогу вытряхнуть ее оттуда». Хорошо, я признаю — это случилось. И добавлю: единственное, о чем я думаю сейчас, — как вызволить ее и как обеспечить ей безопасность.

— За счет своей свободы? Ценой собственной жизни?

— Я дал ему слово, — упрямо повторил Тайрон. — К некоторым вещам в жизни я относился слишком легко до недавнего времени.

Дадли молчал, потрясенный, и молчание затянулось.

— Самое неподходящее время проявлять благородство. Как ты думаешь, что произойдет, если мисс д'Антон узнает о твоих планах? Что она скажет, когда узнает, что ты собирался натворить?

— Она не узнает, — спокойно заявил Тайрон. — Не сейчас, во всяком случае. Или никогда. Я хочу, чтобы ты дал слово, Робби. Я не хочу, чтобы она сомневалась в том, что мы будем завтра пить за счет Роса.

— Но…

— Она молода, красива. Она выживет. Я для нее всего лишь безумное увлечение, игра с огнем, и она переживет это. Сомневаюсь, чтобы из этого что-то вышло. Я даже не ожидал, что она… она…

— Полюбит тебя, такого грубого, подлого негодяя, — сухо закончил Дадли.

Глаза Тайрона сузились.

— В том числе.

— Но один из самых твоих главных недостатков, конечно, — это отсутствие голубой крови в твоих венах? Да?

— Конечно, это серьезное препятствие.

— Когда она ухаживала за тобой в башне, где ты лежал беспомощный, и готова была пустить пулю в любого, кто войдет, мне не показалось, что ее слишком волновало, к какому обществу относится она, а к какому — ты.

— Это спорный вопрос. — Тайрон упорствовал. — У меня есть и свое собственное мнение.

— В общем, на тебя это не похоже, чтобы отказаться от нее так легко. Черт возьми, ты не можешь пойти к Росу, поджав хвост и подставив шею под веревку, на которой тебя вздернут!

— Я не собираюсь умирать в петле.

— Спасибо, Господи, хотя бы за это!

— Даже сама мысль о виселице для меня оскорбительна. Я бы предпочел закончить жизнь с пулей в голове или острым клинком в сердце. Это правда, я говорю тебе как на духу, Робби.

— Великолепно! — Дадли раздраженно всплеснул руками. — Может быть, для встречи с ним ты нарисуешь мишень на груди — как раз на уровне сердца? — Дадли подозревал, что скажет друг в ответ на его тираду, и опустил руки, потом посмотрел на мрачное лицо Тайрона. — Все это несерьезно.

— Если я разозлю его как следует, он может предложить мне сразиться с ним.

— Он отличный стрелок и прекрасный фехтовальщик. И он никогда не проигрывал, ни одного поединка.

— Я не сказал, что убью его, но с удовольствием бы его искалечил.

— Ты понимаешь, что мы сейчас с тобой делаем? Мы спокойно обсуждаем способ твоего самоубийства! Разве не так, Тайрон Харт?

— Ты предпочел бы разговор с пеной у рта? Это изменило бы что-нибудь?

Плечи Дадли поникли.

— Да нет, наверное. Но тогда я бы чувствовал себя гораздо лучше. Это точно.

Тайрон вышел из-за стола и хлопнул Робби по плечу.

— Взбодрись, старина, а то и у меня настроение испортится и я стану таким же кислым, как ты. Мы хорошо с тобой поработали. И мы оба прекрасно понимали, чем для нас все закончится. А это закончится непременно, рано или поздно. Только обещай мне: ты позаботишься о Рене и мальчике. И ради Бога, сделай Мэгги честной женщиной, прежде чем она отравит тебя каким-нибудь зельем.

Дадли не мог даже улыбнуться.

— Что ты собираешься сказать мисс д'Антон? — с трудом проговорил он; во рту стало сухо и горячо, и язык готов был прилипнуть к небу.

— Ничего. Только то, что я даю Росу полный мешок добытого нечестным путем богатства в обмен на Финна.

Робби пристально смотрел в бледно-серые глаза Тайрона, проклиная все на свете.

— Черт побери, ну какой толк…

Тайрон снова похлопал его по плечу и вернулся к столу.

— Мне лучше всего сесть за бумагу, а не сотрясать воздух понапрасну. Может быть, ты попросишь Мэгги приготовить коктейль для меня, тот, с ирландским ликером? Никогда в жизни я еще не писал подобного признания; прямо не знаю, как поступить — перечислить все заслуги или ограничиться основными моментами блестящей карьеры?