Клэр проснулась от стука собственного сердца. Густые вечерние тени узкой calle уступили место роскошной комнате, залитой солнечным светом, крик гондольеров — жалобному зову морских птиц, доносившемуся через открытое окно. Она резко села в кровати, сбитая с толку, осмысливая смутные впечатления прошлого и настоящего.

Потом она вспомнила, где и зачем находится. Венеция. Граф Людовичи.

Вэл, черт бы его побрал.

И сон.

Сон всегда начинался одинаково: перепуганная девушка, пересекающая мраморный пол и торопливо выходящая из двери во двор. На этот раз что-то было по-другому. Но чем больше Клэр старалась вспомнить, что было не так, тем быстрее это ускользало. Но даже сейчас она почти чувствовала прикосновение бархатной накидки к щеке, вес тяжелого ключа в руке, нежное, прохладное прикосновение ожерелья и кулона к шее.

Она никогда не видела их во сне, но точно знала, как они выглядят. Ожерелье было образовано длинными венецианскими бусинами, прозрачными, как вода, но мерцающими настоящим сусальным золотом, захваченным внутрь стекла. Они перемежались крошечными бусинками гранулированного золота. Кулон, который висел на нем, представлял собой изысканный рубин, вставленный в тонкую золотую оправу.

Клэр попыталась стряхнуть сон. Он стал повторяться чаще, и каждый раз добавлялось что-то новое. И усугублялось ощущение страха. Она всегда просыпалась с чувством, что вот-вот произойдет нечто ужасное, трагичное и неотвратимое.

Она сбросила ноги с кровати и села, боясь заснуть снова.

Эти сны начались, когда она распаковала рисунки, которые граф Людовичи через посредника прислал для частного аукциона: Тициан, Беллини, Тинторетто, Джорджоне, Караваджо. Клэр никогда не забудет чувства волнения от того, что держит их в руках, от восприятия через века ауры художников, которые нарисовали их.

Ее любимым рисунком стало изображение сцены «Карнавала»: весельчаки, отмечающие праздник в причудливых костюмах, их лица раскрашены или скрыты под искусными масками из папье-маше. Это был лучший пункт лота, приписываемый Тициану, и ожидалось, что он станет кульминацией частного аукциона. Но, как ни странно, он не нашел покупателя даже по отправной цене, и был снят.

Посреди пестрой толпы выделялась фигура молодой девушки, которая стояла в тени на переднем плане, под невесомым балконом; ее светлые кудри выглядывали из-под капюшона накидки цвета красного вина, овальное лицо было скрыто под серебряной маской. На шее красовалось ожерелье из бусин Мурано (Остров к северу от Венеции, на котором начиная с XIV в. было сосредоточено производство венецианского стекла) с маленьким рубиновым кулоном в форме сердца.

С того момента как она впервые обратила внимание на эту девушку на рисунке, у Клэр появилось странное чувство, что она знает ее. Или что это лицо, навечно скрытое под маской, напоминает ее собственное.

Она поднялась, уняв легкую дрожь. Первая встреча с графом должна была состояться сегодня вечером, на ужине в Ка'Людовичи. Ей нужно было как-то провести целый день.

— Пойду, — сказала она себе, — поброжу немного по магазинам.

Она надела повседневный костюм-двойку из синего шелка и, прихватив жакет цвета слоновой кости, сумочку с дивана, вышла. Ей хотелось как-то отдалиться от этого сна.

В животе у нее урчало от голода, когда она шла по саду, но ей не хотелось натолкнуться на Вэла в одном из золоченых ресторанов отеля. Клэр решила, что пойдет на площадь и возьмет gelato — божественное итальянское мороженое, а потом пройдется по Мерчери, главной торговой улице, где было расположено множество самых изысканных магазинов.

Будет преступлением, сказала она себе, не купить какие-либо туфли, одновременно изящные и удобные — сочетание, которое казалось исключительно итальянским. Что-нибудь сексуальное, с ремешками.

Двинувшись по Калле Барроцци, мимо церкви Сан-Муаз, она повернула вдоль береговой линии. Ее соблазняли и кафе в отеле «Монако», и знаменитый «Бар Гарри», но она не поддалась. Она хотела ощутить пульс Венеции и знала, что должна начать свои изыскания в сердце города: Пьяцца Сан Марко.

Еще несколько минут — и Клэр перешла по красивому мосту через Рио дель Джардинетти, канал, который окружал сады, построенные Наполеоном вдоль береговой линии, после того как Венеция отдала на волю победителя тысячелетнюю независимость. Клэр остановилась на тоlо; слева от нее находилось бывшее здание Монетного двора, а справа — причудливые бело-розовые арки герцогского дворца. Она направилась к открытому пространству между высокими колоннами со статуями наверху, которые видела с яхты. Это были статуи Святого Теодора с крокодилом — тут какая-то история, решила она, — и крылатого льва Святого Марка, символа города.

Было удивительно и забавно видеть перед древними зданиями туристов в шортах и бейсбольных кепках, с фотоаппаратами и сумками, вперемешку с модно одетыми итальянками, чиновниками в темных костюмах и живописными продавцами сувениров.

Печально, подумала Клэр. Словно время столкнулось само с собой и при этом жестоко искривилось.

На нее упала тень, и она замерла, когда чья-то рука легла на ее плечо. Это был Вэл. Его ослепительные глаза скрывали солнцезащитные очки.

— Не иди между колоннами, — сказал он. — Дурная примета.

— Десятки людей сейчас только это и делают, — коротко ответила она, — и я что-то не вижу огненных молний, падающих с небес.

— Раньше между колоннами проходили казни. Повешение и обезглавливание, — бодро сказал он, хотя понимал, что все это предрассудки. — Просто подумалось, что тебе будет интересно знать.

Она не обращала на него внимания, пробираясь сквозь толчею щелкающих фотоаппаратами туристов и местных жителей, спешащих встретить друзей, чтобы выпить вместе во «Флориане» или в «Куадри». Но он по-прежнему был рядом, всего в нескольких футах позади нее. Она знала звук его шагов так же хорошо, как и своих собственных.

Клэр бросила быстрый взгляд через плечо.

— Уходи! Ты мешаешь мне любоваться Венецией. Его брови поднялись.

— Не думал, что ты воспримешь это так лично.

— Есть несколько вещей более личных, чем развод, — произнесла она и пошла быстрее.

Вэл не отставал, шагая легкой ковбойской походкой.

— Ты не сможешь постоянно избегать меня, — сказал он небрежно. — Сегодня вечером мы оба ужинаем у графа Людовичи.

Клэр остановилась как вкопанная.

— Я не знала, что ты включен в список приглашенных.

— Я и не был включен. Но чуть раньше я нанес визит вежливости старому джентльмену и договорился о фотографировании его коллекции. Слово за слово, и когда я упомянул, что знаю тебя, он попросил меня присоединиться к вам за ужином.

Клэр заскрипела зубами. Она приехала в Венецию в. надежде забыть Вэла. Ну что ж, будет нелегко, но придется быть любезной.

— Значит, увидимся в восемь.