Почти одновременно завизжали женщины в зале, грянуло несколько выстрелов, Элмар взревел: «Всем лечь на пол!» – а король скомандовал: «Стража – на галерею!» Затем загрохотал опрокинутый стол, и затопали стражники, кинувшиеся исполнять приказ. А потом пронзительно завизжал мужчина. Именно завизжал, как поросенок под ножом мясника, в ужасе и панике. Спустя секунду визг резко оборвался.

Кантор глубоко вдохнул, расправляя ребра, и, превозмогая боль, вскочил на ноги. У него оставалось несколько секунд, пока стрелки перезарядят арбалеты, за это время надо было добраться до помоста, на котором Жак, отвернувшись от разрубленного пополам Хлафиуса, схватился с герцогом Браско. Проклятие, старый говнюк вооружен!..

Под ноги Кантору подкатилась голова Хаббарда, он перепрыгнул через нее и бросился вперед. Сзади раздалось еще два выстрела, но оглядываться было некогда. Мистралиец едва успел вскочить на возвышение, загородив Жака со стороны галереи, как снова тренькнула стрела, вонзаясь в дерево, и еще несколько опять ударили в спину. Кантор врезался в опрокинувшийся стол, упал на четвереньки, но на помосте удержался. Он быстро вскочил на ноги, не обращая внимания на боль, и огляделся. Чуть поодаль стоял маг и пытался произвести пассы для чего-то боевого, но руки у него дрожали от страха, а боевая магия, как известно, работа не для трусов.

Мистралиец немедленно подхватил упавшую со стола вилку и метнул, почти не целясь. Мэтр Альви с воем схватился за лицо, позабыв о незаконченном заклинании. Кантор обернулся и поспешно оценил обстановку. Стражники уже добрались до галереи, и сейчас там шла яростная потасовка. В зале никто и не подумал ложиться на пол – гости остались на своих местах и восторженно кричали, яростно потрясая кулаками: «Убей их! Убей!» Элмар носился по залу, пытаясь поймать какого-то озверевшего ребенка, который пинал ногами голову Хаббарда и поминал при этом любимую сестру Илару. Король стоял у своего кресла и поспешно перезаряжал пистолет, озабоченно поглядывая то на галерею, то на помост. Два арбалетчика висели на перилах галереи, один лежал на полу. Однако умеете стрелять, ваше величество…

Бойцы уже спрыгнули с помоста, на котором было мало места, и продолжали поединок на полу. Жак белкой скакал вокруг противника, стремительно уворачиваясь от меча и иногда успевая наносить удары, которые здоровенный герцог парировал с большим трудом. Но преимущества обезумевшего шута ограничивались только невероятной силой и ловкостью, о фехтовании он не имел никакого представления, и видно было, что бой грозит затянуться. Кантор схватил стул, прыгнул вперед и с размаху приложил герцога Браско по затылку. Жак тут же закончил дело, одним ударом пропоров противника вместе с кольчугой, и метнулся к корчащемуся магу, а Кантор бросил стул и рванул за ним, стараясь по-прежнему держаться между шутом и стрелками. Но выстрелов больше не было. Жак деловито снес голову магу, затем нырнул под помост, вытащил оттуда воющего Ваира и всадил меч ему в живот почти по самую рукоять. Затем так же деловито провернул оружие, вырвал, огляделся вокруг и устремил свой кровожадный взор на Кантора. Мистралиец быстро отступил назад и снова подхватил брошенный стул в надежде прикрыться им, но этого уже не понадобилось. Жак сделал пару шагов, затем остановился, удивленно моргнул, и его взгляд принял осмысленное выражение. Шут с удивлением посмотрел на меч в своей руке, затем на помост, тихо сказал: «Ой, мама…» – и выронил окровавленное оружие.

Кантор едва успел подскочить и подхватить парня под руки. Затем оглянулся и положил на ближайший стол.

– Дайте воды! – крикнул он.

Ему сунули в руки кувшин, он плеснул Жаку в лицо – как оказалось, вином – и пошлепал парня по щекам. Господин королевский шут открыл глаза, испуганно посмотрел на Кантора, потом на зал. Взгляд его наткнулся на голову, все еще валявшуюся на полу, – парень застонал, и его глаза опять закатились.

– Что с ним? – встревоженно крикнул король, в три прыжка преодолевая расстояние от своего кресла до места событий.

Кантор махнул рукой:

– Ничего страшного. Обычный обморок. А с вами?

– Да что со мной может случиться? – отмахнулся его величество, склоняясь над своим шутом, возлежащим на столе, словно некое экзотическое блюдо. – Он не ранен? С ним точно ничего не случилось?

– Шеллар! – воззвал Элмар, дергая короля за камзол. – Да ты сам ранен! Я тебе уже третий раз это говорю!

– А я тебе третий раз отвечаю, что я в кольчуге! – раздраженно откликнулся король, и только тут Кантор заметил обломок стрелы, торчащий из-под ключицы его величества. – Наверное, я бы почувствовал, если бы меня задело, как ты думаешь?

– Да ты посмотри! Из тебя стрела торчит! Простая кольчуга от арбалета не защищает!

– У меня не простая! – огрызнулся король. – Отвяжись! Лучше пойди позови кого-нибудь из стражи, прикажи, пусть Жака отнесут к мэтру в лабораторию, чтобы он его осмотрел как следует. И умоют обязательно, а то он так и будет в обморок падать. Он же крови боится, а он в ней весь, с головы до ног… Вот, кстати, и сон Мафея, надо будет ему сказать… Я сейчас спроважу гостей, и пойдем… О, чуть не забыл! – Шеллар поднял голову и крикнул в пространство: – Флавиус! Открывай первый конверт и работай! Сначала арестовать счета, а потом остальное по порядку списка. Мафей, со мной все в порядке, иди в лабораторию к мэтру, поможешь ему привести в чувство Жака.

Кантор вытер руки о скатерть, упал на ближайший стул и, схватив со стола графин, отпил прямо из горлышка. Болела отбитая спина, ушибленные колени и локти, да, впрочем, чего уж там, болело все. Даже дышать было больно, наверняка сломано ребро, а то и несколько. А еще можно рассчитывать на отбитые почки. Очень даже запросто, так летать… Но кольчуга не подвела, и то хорошо. Прямо переполняет гордость за отечественную промышленность, и возник внезапный душевный порыв извиниться перед Амарго за незаслуженное недоверие. А также желание съездить по шее этому мыслителю-затейнику, его величеству Шеллару, чтоб лучше смотрел за своей короной и принимал меры заранее, а не кидался защищать ее в последний момент, подставляя всех окружающих.

– Ты цел? – спросил король, оборачиваясь к нему.

– Частично, – ответил Кантор, снова прикладываясь к графину.

– Никуда не уходи, сейчас поднимемся ко мне, и мои маги тебя посмотрят, – предупредил король и обратился к гостям с кратким выступлением.

Он извинился за происшедшее, пообещал перенести мероприятие на другой день и выразил надежду, что столь неприятное недоразумение не очень расстроило господ гостей. Это было, пожалуй, слабо сказано – не очень расстроило. Похоже, господа гости удалялись в полнейшем восторге, злорадно оглядываясь на поверженных врагов. Кто-то пожал Кантору руку и высказал свое восхищение, какая-то дама, всхлипнув, обняла его, молодая девица чмокнула в щеку, а почтенный папаша тут же оттащил дочку за ухо, обозвал бесстыжей нахалкой и в свою очередь тоже сказал Кантору что-то похвальное. Протрезвевший восемьдесят третий паладин хлопнул по плечу и сказал, что мистралийский метод ему нравится.