chitay-knigi.com » Разная литература » Лицей 2022. Шестой выпуск - Михаил Турбин

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75
Перейти на страницу:

Ну, слава тебе, Рассыпатель снежинок,

весь из порванных тряпок, смешков и ужимок,

перьев вороньих, царапин и зелий,

старушечий лоб и язык азазелев!

Теперь мы одни, Разрушитель замков

и крепостей — словно бы на санках

летишь не глядя с высокой горки.

О, росчерк крови на снежной корке!

Сколько ты поил меня чёрным мёдом

ласок своих! То сладким, то мёртвым

пахнёт изо рта. Чего ж ты хочешь?

Что через меня бормочешь?

Тьфу на тебя, Разбиватель сердца!

Ишь, на куче какой уселся

из всех, кого так любил и предал.

На вот, хлебни, празднуй свою победу.

Но в пустыне твоей так темно и плоско,

и слова твои, как три капли воска

в святочном золочёном блюдце, —

то срам покажут, то улыбнутся.

Как я устал от тебя, тетёшка

одноглазая! вертлявая злая мошка!

от твоего жала, от твоего трона…

Верни мне её, и тебя не тронут.

И, похожий на август в древесном дыме,

ласково нас от земли подымет,

в лицо подует и на груди уложит

сам знаешь Кто. Думаешь, не сможет?

«полюби чужого неба…»

полюби чужого неба

грязно-розовый рассвет

вопли нового соседа

больше ничего здесь нет

больше ничего не будет

только долгая вода

вот тебя вчера разбудят

и уводят вникогда

драгоценная последней

полюби как чиркнув спич

кой о мёрзлый и столетний

грязно-розовый кирпич

«спи спи спи спи…»

спи спи спи спи

говорит соловей

как скользят полудетские лодочки

по вымытому паркету

по лесному пруду

и луна в воде

лютнистка Принцессы

в заячью полночь дают

обещания отражений

тени мыльного пузыря

дудочки одуванчиков

заколдованный праздник Музыки

и Печали

самых ласковых и нарядных

твоих сестёр

а сестра твоя Другая

пляшет на одной ноге

и кривым гвоздём играет

на чугунном утюге

«будто стекло толчёное сыпет Хлад…»

будто стекло толчёное сыпет Хлад

бьётся на башне трёхчёрный флаг

ходит по небу снежный Пожар верховой

я с тобой

в центре воронки, в зевке Москвы

и тут ещё много таких, как мы

он говорит стоять и не отводит взгляд

— стоять, ядь!

они будут стрелять

это как в детстве — дуешь на ветер, а он сильней

вы уже читали про Чёрный Вечер, про Белый Снег?

в вихре и марше каждое слово берёт Судьба

и уносит, как пар на морозе — смотри Куда

«Как ветрено здесь, и как ни приду…»

Как ветрено здесь, и как ни приду,

так светло и пусто. Пух на пруду,

корень оборванный у воды

и птичьи следы

на мёрзлом песке

что-то свистнет в леске́ —

и опять ничего, только небо из белых прорех.

Я сюда прихожу слышать вас всех —

в сонном плеске, шорохе осок,

вас, тихонько ушедшие за лесок,

где ходит по веткам и смотрит сквозь решето всепроникающее Ничто.

Вот его нищий, наморщенный лоб старика

и большая рука,

лёгкая, как ветер на плече,

паутинками играющий в луче.

Как зовёт его голос, единственный, что не врёт!

И — усиленный — превращается в рёв —

обещанием только, прощеньем одним —

как на запах морозный воздух — и ещё дым, дым.

«Тихого ветра, почти невесомых слов…»

Тихого ветра, почти невесомых слов,

книги, раскрытой случайно,

хватит, чтоб сдвинуть с осей, с нетвёрдых его основ

сердца ищущее качанье —

веточку ивовую точь-в-точь.

Но — горькое и тяжёлое, движимое рывками,

слепленное из туч,

неохватное, как Лазарев камень:

долгий дождливый рассвет,

крона воро́нья, как живая…

Слабый, и обещающий, и необратимый свет

светится, прибывая.

Так с силою ахнут в гулком воздухе октября,

накануне успевшего разгореться,

три нисходящих удара —

я

те

бя

брошенного, как мяч на ступени, сердца.

Памяти Маши

Вот идёт, и впереди неё дрожит барабан

в кронах ясеней просквожённых,

улыбается — лепесток клевера, прилипший

к зубам —

королева процессии побеждённых.

Вот играют до горизонта… Два стройных пажа

держат космос одежд её нежно и гордо.

Она приближается, как рассвет,

как столетний подземный пожар,

подтачивающий далёкий город,

мой родной вавилончик: цистерны «Башнефти»,

опоры ЛЭП,

телебашня, единственная высотка, —

всё — в яму, в азиатский гремучий рэп,

в чёрную жижу до подбородка!

Вот идёт, водит смерть свою на узде, а сама

светится, как обещанная невеста.

Затаённая, на лугу её ума

просыпается бабочка и снимается с места.

Оружье её — ромашка, в крапиве её чело,

тимофеевка, мятлик, пижма — её прислуга.

На Кирилловском кладбище — ничего,

кроме луга и луга,

этой пёстрой, дохнувшей в лицо страны,

чьё живое имя

не поместится в тесном доме моей строфы —

ново, неповторимо.

«Кто входит один в непролазный грот…»

Кто входит один в непролазный грот

1 ... 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 25 символов.
Комментариев еще нет. Будьте первым.
Правообладателям Политика конфиденциальности