секунду он смотрел на нее так, будто мир крутился вокруг нее. Он смотрел на нее так, словно она была богиней для мужчин. Она была недостаточно сильна, чтобы выдержать этот взгляд.

Его взгляд.

— Каллен… — слабо начала она, когда он направился к ней.

Не говоря ни слова, он подхватил ее на руки, прижимая к себе. Ее руки опустились на его мускулистую спину, и чувства переполнили ее. Аромат цитрусового мыла, развеваемого на ветру белья, пропитанных солнцем одеял и ленивых дней, по которым она хотела провести пальцами так же, как его руки проводили по ее волосам. Кончики пальцев Каллена коснулись ее щек, осторожно исследуя, словно удостоверяясь, что она настоящая.

— Эйра. — Он выдохнул ее имя, как боль, как истому. — Слава Матери! Я был так напуган. — Его дыхание обожгло ее щеки или, возможно, это был просто приступ вины за то, что она заставила его так волноваться. — Ты убежала. Что-то было не так. Я понял это и хотел помочь… Но я не мог последовать за тобой, хотя должен был. А мой отец, он… — Лицо Каллена исказилось от боли.

— Он что?

Каллен проигнорировал вопрос.

— Потом я услышал об инциденте в Архивах, а ты не вернулась домой. — Он издал сдавленный, задыхающийся звук, и мышцы его горла сжались, когда он с трудом сглотнул. — Я думал, ты снова у них. Я решил, что, возможно, потерял тебя навсегда.

— Я здесь. — Ее руки накрыли его, и глаза Эйры закрылись. Она дышала так глубоко, что у нее закружилась голова. — Прости, что заставила волноваться.

— Не извиняйся. — Он говорил как Ноэль. — Я просто рад, что с тобой все в порядке.

Эйра кивнула и посмотрела на него. Выражение его лица было таким уязвимым, таким открытым. Это было все, чего не было у Ферро. Каллен был поистине бальзамом для израненных и истерзанных остатков ее сердца.

— Что случилось?

— Я… — Инстинкт заставил ее замолчать, но тьма ямы оставалась в тени комнаты, напоминая ей, как быстротечно каждое мгновение. Время, проведенное с Элис и Ноэль, их поддержка придали ей смелости. — Мне нужно тебе кое-что рассказать, но я боюсь.

— Чего?

— Что ты увидишь меня в другом свете и не захочешь иметь со мной ничего общего.

— Поверь мне, когда я говорю, что этого никогда не будет, — заверил он ее, слегка поглаживая ее щеки. — Эйра, ты все для меня. Все.

Доверься ему, убеждала она себя, прерывисто дыша.

— Это касается Ферро…

Выражение лица Каллена потемнело, и при виде этого ее охватило сомнение. Неужели он собирался отступить при одном упоминании имени Ферро? Много ли он знал о ее прежнем увлечении этим мужчиной?

— Что он с тобой сделал? — свирепо зарычал Каллен. Этот тон мог бы напугать ее, если бы не был направлен против тех, кто причинял ей боль.

— Есть некоторые вещи, о которых я тебе не рассказывала во время нахождения у Столпов… о том, что я сделала… — Во второй раз за один очень долгий день Эйра поделилась своей авантюрой с Ферро. Она рассказала о каждом ударе, который он наносил ее телу и разуму. Она выставила на свет каждую неуверенную, уязвимую часть себя к ногам Каллена и, когда закончила, ждала его суждения.

По мере того как она говорила, выражение его лица становилось более ожесточенным. Его лицо каменело, он стискивал челюсти. Несмотря на то, что выражение его лица оставалось мрачным, его глаза горели яростью, которой она не думала, что Каллен может обладать.

Когда она закончила, он продолжал молча смотреть, глядя сквозь нее, будто он сердито смотрел на версию Ферро, которая существовала только в ее воспоминаниях. Эйра поерзала, чувствуя боль в горле и дискомфорт от его невербального зондирования. Был ли весь этот гнев действительно результатом действий одного Ферро?

— Скажи что-нибудь, — тихо потребовала она, когда молчание затянулось.

— Я неудачник.

— Это не так.

— Я потерпел неудачу в том, в чем хотел преуспеть… защищать тебя.

Эйра издала хриплый смешок себе под нос.

— Это чувство взаимно. Я не знаю, что сделал бы Ферро, если бы узнал о нас.

— Тем больше причин держать все в секрете. — Он отпустил ее и подошел к камину, глядя на тлеющие угли. Эйра наблюдала за ним, вспоминая, как он резко остановился, когда речь зашла о Йемире.

— Что-то случилось с твоим отцом?

Молчание было его ответом.

— Каллен…

— Это была долгая ночь. — Он вздохнул и снова посмотрел на нее. — Тебе нужно немного отдохнуть.

— Нет. — Эйра подошла к нему, схватив его за руку, словно он собирался убежать. — Я тебе все рассказала. Теперь твоя очередь.

Каллен устало, мягко улыбнулся, заправляя прядь волос ей за ухо.

— Так и будет, обещаю, но не сегодня. Мы сегодня уже достаточно натерпелись. Давай поговорим об этом утром.

— Но…

— Сейчас нам не о чем беспокоиться. Это подождет, — заверил он ее. Словно скрепляя свои слова обещанием, он наклонился и нежно поцеловал ее в губы. — Иди спать, Эйра.

— И мы поговорим утром?

— При первом же удобном случае.

— Ладно. — Эйра отпустила его, и Каллен проводил ее до двери, пожелав спокойной ночи. Потребовалось все самообладание, чтобы не потребовать, чтобы он остался с ней. Но для каждой частички ее, которая хотела, чтобы он остался, был противовес, который хотел побыть в одиночестве. Она чувствовала себя раненым животным, которому нужно пространство, чтобы зализать раны.

Итак, Эйра отправилась спать одна. С первыми лучами солнца она проснулась от приглушенных звуков разговора Йемира и Каллена. Их разговор закончился как раз в тот момент, когда Эйра открыла глаза.

К тому времени, когда она встала с постели и оделась, Каллен уже ушел на весь день.

Дни превратились в странное однообразие. Йемир полностью монополизировал время Каллена. Если это были не обсуждения за завтраком, то это были торжественные обеды или важные дела. Единственный раз, когда ей удалось увидеть его, был на тренировке. Но это было не то место, чтобы поговорить по душам о том, что происходило между Калленом и его отцом. Эйра поняла это по все более отстраненному, затравленному взгляду Каллена.

Другим парнем на ее орбите был Дюко. Казалось, он не обращал на нее особого внимания, но Эйра чувствовала его внимание, когда он думал, что она не смотрит.

Когда они не тренировались, Эйра проводила большую часть своего времени в общей зоне. Она пыталась познакомиться с дракони, но им это было не интересно. Дюко, должно быть, что-то сказал морфи, потому что они бросали на нее настороженные взгляды.