Он посмотрел мне в глаза и едва качнул головой.

Ни секунды не раздумывая, я ответил.

- Я, Гвинден, лишённый Дома, по собственной воле нарекаю тебя названным братом. Я сказал.

Соверетт поднял руку, которая уже даже не тряслась, а просто ходила ходуном, и на секунду мы сцепились в рукопожатии, что так напоминает армрестлинг. Через секунду, исчерпав все силы, он потерял сознание.

Под перезвон системы перед глазами возник ворох текста.

Репутация с Совереттом повышена на 15 000 (Почтение).

Вы получили достижение “Мы с тобой одной крови” ранг 1 (1/1)

“Друзья – это семья, которую мы выбираем для себя сами”

Описание: Стать побратимом любому жителю Виашерона.

Награда: Единовременное получение доступа к скрытым способностям и заклинаниям своего нового брата.

Вы выучили Наследие Старшего Дома Эвер’харн:

Воззвание к Эстрикс

1 уровень (1/1)

Мгновенное действие (количество использований: 1)

Расходует 100% маны.

“Всё, что вы скажете, может и будет использовано против вас”

Вы обращаетесь к богине Эстрикс. Она вас непременно услышит, но результат вам может не понравиться.

Ох, чёрт. И что мне с этим делать? Потом решу. Я отнёс Соверетта в комнату Джеззары и пристроил бессознательного эльфа на её кровати. Мне показалось, что обеспечить комфорт бывшему пленнику на кровати его мучителя – эдакое ироничное возмездие. Перевязал ему руку одной из тряпок, в прошлом элегантной блузкой, мёртвой стервы.

Время думать. Состояние Соверетта оставляет желать лучшего. Будет жить, но находится в полнейшем истощении. Мне не на кого рассчитывать кроме собственных сил. Нужно разделаться с Матриархом и убираться отсюда. Каким-то образом найти Дом Эвер’харн и отнести туда эльфа. Попутно не получить клинок в живот и стрелу в голову. Плёвое дело.

Я раздражённо потёр виски и направился в последнюю неосмотренную комнату. Толстый слой пыли покрывал все поверхности, а глубокая темнота скрывала очертания предметов. Распахнутая в коридор дверь немного разогнала темноту. Когда-то здесь жил мужчина, и судя по одежде, довольно высокий. Бо́льшая часть вещей представляла собой униформы, кольчуги и прочий военный скарб. В углу я нашёл картину, которая стояла задником ко мне. Развернул её и вздрогнул – на меня сосредоточенно уставился Кредрим. Нет. Дроу очень похожий на него, но старше, более резкие черты лица, лавандовые короткостриженые волосы, шрамы и стальной блеск в глазах. Пазл сложился. Бывший Патриарх Дома Теккен’ар. Отец Кредрима, Аббара и Джеззары.

Комната вызывала ощущение физического дискомфорта. Аура запустения и смерти, словно залез в склеп. Я вышел на балкон идентичный тому, что находился в комнате напротив. Здесь не стоял стул, но на балюстраде лежал засохший цветок, неуловимо похожий на орхидею. Тщательный осмотр вывел перед глазами окошко описания.

Напоминание о былой любви

Дроу практичны и не испытывают сантименты, любовь редко расцветает в их сердцах, а браки заключаются по расчёту. У некоторых правил есть исключения.

Мне очень не хотелось трогать цветок, но та самая практичность шепнула, что он может мне понадобиться, поэтому я сунул его в карман быстрого доступа. Окинул глазом дальнюю террасу, что полукругом опоясывала комнату Матриарха. Сделал глубокий вздох и после недолгого разбега, оттолкнувшись от перил, прыгнул над пропастью. Столь короткий полёт прервал бортик, в который я врезался со всей дури, и тут же вцепился в него, холодеющей рукой.

Вам нанесли 70 единиц урона

Ваша ловкость повысилась до 9 (+1)

Подтянулся и перелез через него, стараясь не шуметь. Мог и не прыгать, спокойно бы преодолел препятствие с помощью Левитации, но так ловкость не прокачаешь. Длинную террасу, в три раза больше уже увиденных, от самой комнаты отгораживала стеклянная стена. Двойные двери плотно прикрыты. Изнутри помещение освещал канделябр с пятью наполовину оплывшими свечками. А почему не магический светильник?

Матриарх Ши’нил Теккен’ар сидела в полумраке, боком ко мне, что-то сосредоточенно записывая в лежащую перед ней книжку. Я сместился в сторону и рассмотрел цель моего такого изнуряющего похода сквозь этажи этой крепости.

Если бы меня попросили описать её одним словом, я непременно использовал бы “властность”. В каждом её жесте, в каждом размеренном движении рук, в складках возле губ и морщинках в уголках глаз сквозило могущество, ощущение собственного величия, неприкрытая доминантность. Глубоко засевшее убеждение, что все приказы должны беспрекословно и немедленно исполняться, а любое неповиновение должно искореняться со всей жестокостью. Она совсем не выглядела старой, я не дал бы ей больше сорока, но почему-то чувствовал уверенность, что уже не одну сотню лет Матриарх плетёт интриги и выживает там, где другие гибнут.

Она носила тёмное платье с багровыми вставками[3].

Небольшой вырез приоткрывал ониксовую кожу и грудь, но ровно настолько, чтобы словно сказать “я все ещё красива, я все ещё желанна”. Пыталась ли она убедить в этом себя или других, оставалось загадкой. Ниже выреза начиналась багровая полоса ткани, словно запёкшаяся кровь окрасила ей живот. Такие же вставки шли по длинным рукавам, что спускались ниже ладоней, и юбке, которая, должно быть, мела пол при ходьбе. На голове Матриарха виднелась замысловатая тиара. Восемь каменных когтей вонзались вверх веером, соединённые у основания под небольшим углом друг к другу, а белоснежные волосы лавиной спадали сквозь тиару к пояснице – очевидно, дети унаследовали необычные волосы от отца. Глаза цвета гранатов сосредоточенно изучали строчки текста. Губы сложены в недовольную мину, словно то, что она читала, её совсем не радовало.

На мгновение матриарх отвлекалась от текста и посмотрела прямо перед собой.

- Где, Бездна их побери, слуги? Отчёт опаздывает уже на 4 часа. Ниар совсем распустил рабов. Несколько показательных казней, и дисциплина подтянется, - последнее предложение она произнесла ровным голосом, словно фиксировала себе напоминание.

Её письменный стол представлял собой образец порядка и дисциплины. Все бумаги разложены аккуратными стопками или по папкам. Книги стояли корешками вперёд. Магическое перо, ведь чернила – это так неряшливо, кувшин вина и пара кубков, несколько конвертов, канцелярский нож для вскрытия почты – всё разложено по своим местам. Перед столом отсутствовали стулья, любой собеседник должен стоять. Так он автоматически становится просителем и никогда не должен этого забывать.

Комната делилась на две части тканевой перегородкой, позади которой виднелся краешек высокой кровати. Высокий, в потолок, двустворчатый шкаф, ковёр, картины – скупое украшение неизбалованной владетельницы всего Дома.