Но Шакир не ослаблял хватки.

— Нет, начальник! Нет! — Он тыкал рукой в меньшее русло Y-образного перекрестка, где поток воды, несущийся по дну ущелья, сталкивался с другим, из противоположного русла. Там, где они встречались, крутился водоворот, вливаясь в основное русло. Уровень воды быстро поднимался, его подпитывали множество ручейков и ручьев с окрестных холмов. Только тут Чарльз обеспокоился быстро набиравшей силу рекой, засунул драгоценный сверток под рубашку и, расплескивая воду, последовал за Шакиром. Скоро они уже бежали, спасаясь от половодья.

Очень мешали бежать вода и мусор под ногами. Чарльз то и дело спотыкался и падал. Шакир, напротив, летел, как птица. Казалось, он скользит по поверхности, едва касаясь земли. Чарльз сильно отстал.

Стало холодно. Дождь барабанил по плечам каплями, величиной с виноградину. И он становился все сильнее. Порывистый ветер дул с севера, неся струи дождя с такой силой, что огромные капли отскакивали от каменистой, обожженной земли. Чарльз, промокший до нитки, непрерывно смахивал воду с глаз, несясь по каньону. Шакир исчез за поворотом, и Чарльз бежал один. Тем временем разгневанная вода позади него продолжала набирать силу. Она уже напоминала стену из бурлящей массы навоза, мертвых веток акации и каких-то кустов, сорванных с верхних склонов далеких холмов, и все это приближалось с грохотом и скрежетом огромного жернова, катящегося по мощеной дороге.

Передний язык потока настиг Чарльза и, прежде чем он успел это осознать, вода плескалась выше колен. Еще несколько шагов, и вода дошла до бедер. Он упрямо продолжал проталкивать тело вперед. Сквозь рев воды он услышал пронзительный вой: шум дикого ветра, проносившегося по пустынным высотам. Оглянувшись через плечо, он увидел за спиной ужасную стену, в три раза превышающую его собственный рост.

Стена воды толкала перед собой стену воздуха, она налетела и швырнула Чарльза головой в воду. Мгновение спустя сверху обрушилась волна, захлестнула и придавила к каменистому руслу.

Свирепое течение закрутило Чарльза, как пробку. Кувыркаясь, ударяясь о дно вади, он то и дело натыкался на скалы. Пробиться на поверхность не получалось. Тот глоток воздуха, который он сделал перед тем, как волна захлестнула его, кончился. Легкие горели. Он открыл глаза в воде, но ничего не увидел. В тщетной надежде коснуться хоть чего-нибудь твердого и определенного, он брыкался, изворачивался, но безуспешно.

Сознание начало ускользать. Как только он выпустил остатки воздуха, грудь ударилась о дно вади. Подобрав под себя ноги, он толкнулся изо всех сил и рванулся вверх. И вовремя. Еще бы пара секунд, и он захлебнулся бы.

Вода все равно попала в горло, и он подавился. Но теперь голова была над поверхностью, и он изо всех сил старался удержаться на гребне волны. Со всех сторон его кололи ветки, колотили камни — Чарльз перестал обращать на это внимание, тратя все силы на то, чтобы удержаться на поверхности.

Эти усилия дорого обошлись ему. Вода, проносясь по извилистому руслу, обрушивалась сначала на одну, а затем на другую сторону. С каждым поворотом поток подтаскивал его все ближе к скалам. Столкновения избежать не удалось.

Чарльз врезался в камень, и от удара у него перехватило дыхание. Он сглотнул, поперхнулся, изрядно хлебнув воды, но все-таки дышал! Когда поток понес его на следующую преграду, он попытался подготовиться: вытянул руки, собираясь оттолкнуться от стены, но его несло под слишком острым углом, скала возникла неожиданно. Левая рука задела край выступающей плиты, и его швырнуло в стену, причем правая рука приняла на себя всю силу удара, не выдержала и сломалась, как спичка.

Боль пронзила его, и он ушел под воду. Стиснув зубы, Чарльз снова вырвался на поверхность, но без правой руки он мог лишь с трудом удерживать голову над хаосом волн. Боль грызла его так, что он ничего не видел. И думать не мог. Ошеломленный и сбитый с толку, он чувствовал, как на него накатывает волна отупляющего оцепенения.

После очередного взмаха здоровой рукой он наткнулся на что-то податливое и волосатое. Недолго думая, он ухватился, подтянулся и понял, что держится за тушу мертвого осла.

Чарльз обвил руками шею несчастного существа и некоторое время держался за него. Теперь их несло вместе, но сколько это будет продолжаться, он не знал.

За очередным поворотом Чарльз было потерял тушу осла, но тут же нашел ее вновь. Тело животного врезалось в стену, ослабив удар для Чарльза. Он чувствовал, что сознание затапливает тьма, и скоро он уже не сможет двигаться.

— Начальник!

Крик был едва слышен среди шума воды. Чарльз думал, что ему это показалось — но крик повторился.

– Секрей!

Чарльз едва расслышал крик, но почти сразу вслед за тем увидел руку, тянущуюся к нему из стены ущелья, и лицо Шакира над ней. Юноша держался враспор в какой-то щели и пытался перехватить его.

Выпустив осла, Чарльз метнулся к Шакиру. Их руки соприкоснулись, египтянин вцепился в него, пытаясь подтащить к себе, преодолевая течение. Но у него не хватило сил. Их руки расцепились. Чарльз еще успел заметить выражение ужаса на лице помощника, но тут его отнесло от расщелины.

Чарльз перестал бороться. Теперь поток нес его по собственной прихоти. Под руку снова попалась туша осла, он обвил здоровой рукой шею мертвого существа, расслабился и отдался на волю злой воды.

Довольно скоро уровень воды начал падать. Теперь он напоминал опрокинутую банку, из которой быстро вытекает содержимое. Чарльз нащупал ногами дно вади. Вскоре он смог встать, сопротивляясь быстро терявшему силу потоку.

Через несколько десятков ярдов Чарльза выволокло в пустыню. Вода прорезала в песке сеть быстро мелевших каналов. Буря унеслась дальше. Чарльз выбрался на одну из маленьких песчаных отмелей и рухнул, прижимая к себе сломанную руку. «Слава Богу, — шептал он в такт ударам пульса в жилах. Он ощутил сверток под рубашкой. — Слава Богу!»

Нашел его Шакир, помог встать на ноги. Вдвоем они отправились в долгий путь к реке. Но успели уйти недалеко. Трое рабочих бежали им навстречу; еще четверо стояли с оставшимися ослами.

Двое мужчин пропали без вести. У Чарльза было достаточно времени, чтобы поразмыслить о том, что произошло, и о своей роли в этой трагедии; с каждым шагом его вина и стыд становились сильнее. Двое мужчин погибли из-за его упрямства. Раскаяние мучило его не меньше боли в сломанной руке.

Три дня спустя, с рукой на перевязи, он сидел на берегу реки и ждал лодку. Он обрел сокровище — вода не