Он выпрямился. Ему нужно увеличить угол. Если он действительно сумеет взлететь на гребень и съехать вниз, то, значит, будет жить! Давай – через гребень, ну, не напортачь…

Прочие тоже повернули доски. Гил видел их впереди и позади, беспорядочно разбросанных по бутылочно-зеленому склону. Кори свернул не туда. Он пронесся рядом с дикой скоростью, дико перепуганный.

Их несло к суше, подняв гораздо выше берега. Санаторий, пирс Санта-Моники с каруселью, яхты, пришвартованные на якоре, – все мгновенно ушло под воду.

Серфингисты смотрели с высоты на улицы и машины. Гил мельком увидел внизу бородатого мужчину, стоящего на коленях и еще каких-то людей рядом с ним. Потом вода скрыла их. Подножие волны превратилось в бурлящий хаос: белая пена, стремительные водовороты обломков, изуродованные трупы, кувыркающиеся автомобили.

Под Гилом был бульвар Санта-Моники. Волна перекатилась через торговый центр, загрохотала и смела со своего пути прилавки, куски стен, тела продавцов и покупателей, сломанные деревья и мотоциклы. Она захлестнула дома, и парень приготовился к столкновению, пригнулся пониже. Доска ударила его в ступни и едва не выскользнула из-под ног. Он увидел, как вода захлестнула Томми Шумахера: тот исчез, а его доска подпрыгнула и бешено закрутилась.

Теперь остались всего две доски.

Пенящийся гребень был высоко над ним, хаос у ее основания – гораздо ближе. Ноги страшно затекли, мышцы ныли, силы были на исходе. На поверхности виднелась уже одна доска – впереди и ниже, чем Гил. Чья? Не имело значения: она нырнула в пену и сгинула.

Он рискнул и быстро оглянулся. Никого. Он выжил – на громадной волне.

Господи, если он выкарабкается и расскажет эту историю, какой можно будет сделать фильм! Круче «Бесконечного лета» и «Ада в поднебесье». Чумовое кино со спецэффектами на десять миллионов! Если только ноги не подведут! Он и так побил все рекорды, его наверняка занесло не меньше, чем на милю в глубь материка, никто никогда не держался на волне целую милю! Но пенный загнутый гребень замаячил над головой, а на Гила стремительно мчался тридцатиэтажный «Дом Баррингтона»…

От кометы остались лишь жалкие крохи. Пара горстей летящих глыб заледенелой грязи. Гравитационное поле Земли разбросало их по небу. Возможно, обломки и вернутся когда-нибудь в гало, но им никогда не воссоединиться вновь.

На поверхности планеты зажглись кратеры. Когда какой-нибудь обломок попадал в воду, вспышка была столь же яркой, как и при соударении с сушей. Но раны, нанесенные океану, становились все менее значительными. Вокруг кольцом вырастала водяная стена.

Один удар пришелся в Тихий океан. Волна вокруг гигантской вмятины взметнулась вверх на две мили. Она бурлила по краям. Давление расширяющегося перегретого пара отталкивало ее назад.

Колонной матового стекла поднялся раскаленный пар. Он нес с собой соль из выпаренной морской воды, донный осадок и частицы врезавшегося в океан обломка. Достигнув границ земной атмосферы, колонна начала расплываться, превращаясь в расширяющийся водоворот.

Мегатонны пара медленно остывали. Вокруг пылинок и крупных частиц начала конденсироваться влага. Из этих образований выпадали более тяжелые шарики все еще горячей жидкой грязи. Падая, некоторые из них сливались.

Оказавшись в нижних слоях атмосферы, где царил сухой воздух, часть воды испарялась.

Магазин, где продавались телевизоры, оказался закрыт. И не откроется еще в течение часа. Хамнер кинулся на поиски – бар, парикмахерская, что угодно, лишь там был телик, – но ничего не нашел.

Мелькнула глупая мысль о такси. Они в Лос-Анджелесе не раскатывают по улицам в поисках клиентов. Они приезжают по вызову, но ждать, возможно, придется целую вечность. Нет. Ему не добраться до ЛРД, а ядро кометы Хамнера – Брауна наверняка достигло Земли и вот-вот начнет удаляться! Астронавты ведут наблюдения и посылают записи сюда, а Тим ничего не увидит!

Полиция в основном арестовала Стражей, но на затор это не повлияло. Слишком много брошенных автомобилей.

«И что теперь? – подумал он. – Может, удастся…»

Где-то сбоку вроде бы моргнула яркая лампа: раз – и погасла. Тим замигал. Что еще такое ему померещилось? Но в южной стороне, ничего нет, только зеленые холмы Гриффит-парка: там какая-то парочка едет верхом по тропинке.

Хамнер нахмурился и с задумчивым видом вернулся к своей машине. В салоне установлен радиотелефон, и он попробует вызвать такси.

Вдруг двое Стражей в белых балахонах (одно из одеяний было с красной отделкой) шагнули ему навстречу. Откуда они-то взялись?

Тим увернулся, а проповедники пристали к другому пешеходу:

– Молитесь, люди! Час настал, но еще не поздно…

Когда Хамнер добрался до автомобиля, гудки и гневные вопли слились в яростное крещендо…

Земля вздрогнула. Внезапный резкий толчок и второй, помягче. Здания закачались. Стекла в витринах треснули и со звоном посыпались. Тим услышал это, потому что клаксоны резко смолкли. Словно все окаменели. Из супермаркета выскочили несколько человек, да так и замерли на месте. Остальные маячили в дверях, готовые выбежать после нового толчка.

Но ничего не произошло. Водители принялись сигналить, заорали, завизжали люди. Тим открыл дверцу машины и потянулся за трубкой радиотелефона…

Но земля вздрогнула, и опять зазвенело осыпающееся стекло. Кто-то истошно завопил. А потом воцарилась тишина. Из рощицы возле парковки студии Диснея вылетела стая ворон. Птицы каркали на стоявших внизу людей, но никто не обращал на них внимания. Медленно тянулись секунды, автомобильные гудки послышались снова – и Хамнера с размаху швырнуло на асфальт.

На сей раз толчки не прекратились. Почва вздрогнула, заходила ходуном, содрогнулась, и всякий раз, как Тим пытался встать, его сбивало с ног. Казалось, это никогда не прекратится.

Кресло – вместе с Эйлин – лежало, опрокинувшись, погребенное под грудой каталогов.

Голова страшно болела. Юбка задралась до бедер.

Девушка вылезла из кресла очень медленно и осторожно, поскольку все вокруг было усеяно осколками стекла, и одернула юбку. Чулки – сплошь в дырах. На левой лодыжке – длинный узкий мазок крови. Она смотрела на него, боясь дотронуться, и только удостоверившись, что кровь остановилась, коснулась раны.

В приемной царил хаос. Рассыпанные каталоги, разбитый вдребезги кофейный столик, опрокинутые полки, стеклянное крошево… Эйлин одурело потрясла головой. В ней роились идиотские мысли. Почему от одного оконного стекла столько осколков?

В конце концов она осознала, что тяжеленные полки и стоявшие на них книги каким-то чудом не рухнули на нее. Эйлин – ей стало нехорошо – оперлась на секретарский стол.