— Полагаю, что не оставили бы, — мистер Таунсенд вздохнул. — Как все это, однако, печально.

— Да, — сухо отозвалась Каролин, — печально.

— Не понимаю, как мужчина в расцвете сил мог отказаться от таких денег, — произнес юрист.

— Потому что он не Алекс, — повторила Каролин ставшую привычной ложь.

— О, не говорите так! И вы, и я знаем, что он Алекс. Однако он был совершенно непреклонен и отказался взять даже цент из денег Макдауэллов. Впрочем, если бы он передумал, я ради него постарался бы что-нибудь сделать. Но теперь этих денег ему никогда не видать, чему он, похоже, несказанно рад.

Каролин пристально посмотрела на него.

— Так вы с ним поддерживаете связь?

— Разумеется. Мне нужно было его содействие, чтобы убедиться, что все юридические аспекты улажены. Я также помог ему приобрести на острове кое-какую собственность, хотя, если честно сказать, до сих пор не понимаю, зачем она ему.

— Дом Робинсонов, — сказала Каролин, и это был не вопрос.

— Верно. Хотя, если подумать, кажется, я могу угадать, зачем.

— А где сейчас он сам?

— В Италии. У него есть небольшой сельский дом в Тоскане. По крайней мере, корреспонденцию я посылаю ему туда.

— А чем он зарабатывает себе на жизнь?

— Предполагаю, что когда-то, еще молодым, он начал свой бизнес, который затем продал за приличные деньги. Он занимается тем, что ему интересно. Разумеется, его деньги не идут ни в какое сравнение с состоянием Макдауэллов или, если на то пошло, с вашим. Но ему больше не нужно.

Каролин удивленно посмотрела на старого юриста.

— С моим? Салли всегда была щедра по отношению ко мне, но мой трастовый фонд нельзя назвать состоянием. Просто дополнительный источник существования.

Теперь была его очередь удивиться.

— Мое дорогое дитя, неужели вы не обратили внимания на те формальности, которыми я занимался почти полгода?

— Нет, а что?

— Поскольку Алекса объявили мертвым, состояние Салли, после небольших вычетов вроде вашего наследства и сумм, которые она оставила прислуге, было поровну разделено между ее братом и сестрой.

— Я в курсе.

— А вам не приходило в голову, что вы — единственная наследница Уоррена?

Каролин уставилась на юриста.

— Не может быть.

— Уверяю вас, вы собственноручно подписали признание этого факта. Уоррен составил завещание еще десяток лет назад. Мы были с ним дружны, Каролин, и, несмотря на все его слабости и личные недостатки, безответственным его назвать нельзя. Его личное состояние плюс половина состояния Салли вместе составляют очень даже внушительные деньги, — Джеральд Таунсенд на минуту умолк. — Я полагаю, мистер Кинкейд отлично это понимал.

— Он знал, что я наследница всех этих денег?

— Знал.

— И потому уехал?

— Да, — ответил Таунсенд. — Я уверен, что ему хорошо в Тоскане, а Читта-дель-Монте очень даже милая деревушка, хотя до нее и довольно трудно добраться, особенно если не знать дороги. К счастью, он на всякий случай снабдил меня подробным описанием.

— Действительно, какое счастье, — подавленно произнесла Каролин.

— Полагаю, что я должен поделиться с вами известной мне информацией, вдруг она вас заинтересует, — произнес старик с невинным видом. — Не хотел упоминать о ней раньше — после этих ужасных майских событий на вас было больно смотреть. Кроме того, мистеру Кинкейду тоже требовалось время, чтобы прийти в себя. Однако, как мне кажется, нет ничего дурного в том, если я поделюсь ею с вами сейчас. Кто знает, вдруг она вам пригодится!

Его теплая улыбка светилась отеческой любовью, и Каролин не могла не улыбнуться в ответ, правда, сквозь слезы.

Мистер Таунсенд оказался прав. Деревушку Читта-дель-Монте найти было невозможно. Даже имея подробное описание, которым ее снабдил старый юрист, Каролин умудрилась трижды заблудиться на извилистых горных дорогах. К тому времени, когда ее крошечный, взятый напрокат «Фиат» свернул на узкую сельскую дорогу, что вела к полуразрушенной вилле, Каролин с ног валилась от усталости и отчаяния.

Она понятия не имела, что скажет ему. Возможно, попрощается с ним. В конце концов, он ведь уехал от нее, не попрощавшись. Уехал, зная, что она любит его. Она заслуживала лучшего к себе отношения, пусть даже это будет последнее «прощай».

Хотя была осень, вокруг буйствовала зелень. Старую ферму явно ремонтировали — Каролин заметила новую крышу, почувствовала запах свежих досок. И даже на расстоянии ее ухо уловило стук молотка и веселый мужской голос.

Не вынимая вещей, она вылезла из машины и прошла по мощенной булыжником дорожке к дому. И тотчас застыла на месте, скованная ужасом: из дома ей навстречу вышла хорошенькая рыжеволосая женщина с темноволосым ребенком на пышном бедре.

— Вы что-то хотели? — участливо спросила она с британским акцентом.

Казалось, Каролин потеряла дар речи. После всей лжи, после всех намеков и утаек ей и в голову не могло прийти, что Алекс, возможно, женат. Но женщина стояла перед ней, веселая и улыбающаяся, и Каролин хотела лишь одного — провалиться от стыда на месте.

— Наверно, я свернула не туда, — в конце концов выдавила она. — Я искала… искала своего родственника. Он снимает в этой округе дом.

Женщина задумалась. Вид у нее был растерянный.

— Я не знала, что здесь есть другие американцы. Пойду спрошу у мужа, может, он в курсе. Как зовут вашего родственника?

— Не надо! — ответила Каролин, пятясь от нее. — Наверно, я заехала не в ту деревню. Может даже, не в тот район. Извините, что побеспокоила вас.

Увы, слишком поздно. Стук молотка прекратился, а мужские голоса зазвучали ближе. Каролин уже была рядом с машиной, когда из дома вышел Алекс, без рубашки, загорелый, с отросшими волосами, небритый. Его синие глаза лучились радостью и весельем. Каролин застыла как вкопанная, не в силах оторвать от него взгляд.

В следующий миг он тоже увидел ее. Смех его тотчас смолк, на лице появилось каменное выражение. Следом за ним с хохотом вышел другой мужчина и встал рядом.

— Ага, ну вот и вы, — крикнула им женщина с ребенком на бедре. — Эта женщина заблудилась, она ищет своего родственника. Ты случайно не в курсе, Паоло, есть здесь в округе какой-нибудь другой американец?

Второй мужчина покачал головой.

— Нет, mia cara, только вот это ублюдок, — он обошел застывшего, словно статуя, Алекса и поцеловал женщину в щеку.

— Так мы остаемся обедать?

Англичанка посмотрела сначала на Алекса, затем на Каролин, и на губах ее появилась улыбка.

— Не думаю, дорогой. По-моему, наша гостья нашла того, кого искала, — сказала она и вручила ему ребенка. — Пойдем.