– Мы никогда не разлучались надолго, всегда втроем… – Губы Виллы задрожали, нос дернулся, но она не позволила себе заплакать. – Ох, Венс теперь не с нами, а ты хочешь, чтобы мы сами разошлись, Мэнди? Это жестоко!

– Как и жизнь.

– Мы можем посадить вместо себя советника, – придумал Велес. – Лорды так делают. Вихт так же сделал, когда отправился к нам, и все с его домом было хорошо.

– Народ будет слушать нового вожака?

– Мы поговорим с советниками и Гроссмейстером, напишем, что потребуется. Это не займет много времени. – Дочь Таллимии встала со своего места. С ее одежд на пол ссыпалась деревянная стружка и пыль – кусок столешницы был проскоблен внутрь на треть пальца. Ногтями ли она это делала или ножом, Мэнди не знала. Теперь стало понятнее, почему Вилла не поддается чувствам.

Велес, что метался по комнате, словно раненый зверь по лесу, последовал за сестрой.

– Я отправлю воребов, чтобы Вихт прислал корабли, наши отправлены в погоню.

Комната опустела, когда наследники Тхага Вайткроу ушли. Женщина не хотела оставаться в Доме из камней и отправилась в порт.

Шум воды помогал привести в порядок мысли, она чувствовала присутствие духов яснее, чем за толстыми стенами. Они хотели что-то сказать, толкали вперед, к Другим землям и непривычному миру. Амадинллин не ощущала страха – она давно была готова, с самого детства ей пророчили путешествия и великие деяния. Сейчас она была уже не молода, ее силы вскоре начнут покидать ее, а слова Говорящих-с-духами пока что так и не исполнились.

– Что мне делать?

Ответа на вопрос не последовало, слабый ветерок гнал небольшие волны к берегу, морские птицы качались на них, не желая взмывать ввысь.

– Подайте мне знак… Подскажите же путь!

Мэнди долго просила духов о помощи, но они молчали. Ничто не могло служить подсказкой – ветер не менялся, солнце продолжало светить, ни одно живое существо не приближалось к ней. Она собралась уже покинуть пристань, когда ее внимание привлекла птица. Она закричала за спиной воительницы неожиданно и громко, Мэнди вздрогнула и повернулась на зов.

Вдалеке воительница увидела корабль, он был крошечным, и его паруса с трудом проглядывались на светлом небе.

Зазвучал рог – Жестокие люди предупреждали о приближении судна жителей Дэйбрейка.

– Благодарю вас, духи, – прошептала Амадинллин.

Она получила ответ.

– Отпустите меня, я хочу домой!

Рорри лежал в телеге. Его руки и ноги крепко стянули веревками, сильнее, чем это делал Ниллс, и намного больнее. Лорда Великой Династии Дримленс бросили на деревянный пол, словно он был мешком, закрыли полупустыми тюками, тряпками и плохо пахнущим мусором – наверное, чтобы никто не увидел лорда, – и совсем не позволяли двигаться. Даже размяться или самостоятельно поесть.

– Получим за тебя оплату, тогда и поедешь домой.

Его друг – Рорри раньше считал его таковым – оруженосец Нуак оказался совсем не тем человеком, которого представлял себе лорд Дримленс. Он радовался вместе с другими, когда наследника рода схватили и связали, он смеялся громче остальных, когда Рорри шел рядом с лошадьми, спотыкался, падал и не мог вновь подняться, указывал в его сторону пальцем и даже придумывал обидные обзывательства. Грубые и жестокие. И это делал человек, которого лорд считал другом – смеялся и издевался! От остальных подобное поведение ранило бы не столь сильно.

Сначала группа сира Цимта насчитывала с десяток, а то и больше человек – так говорил Нуак. Но потом часть перебила друг друга, чтобы не делиться золотом, а сир Цимт отравил остальных. Теперь все вознаграждение должно было достаться только им двоим, и оруженосец рассказывал, как весело они заживут, как он купит себе дом недалеко от порта, чтобы ходить в бордели, прикупит корабль и обплывет все увеселительные дома Ферстленда. Также в мечты юноши входили слуги, теплая постель и самые изысканные из блюд. Нуак не мог придумать ни одного логичного поручения для людей, что должны были бы обеспечивать его быт, лишь глупости, которые для юного лорда казались недостойными. А из блюд говорил только про «много», «вкусно» и «как у лордов».

– Ты глупый и ничего не знаешь о жизни, – заметил как-то Дримленс. – А слуги должны быть только у знатных людей, таких как я. Они помогают нам. А тебе никто прислуживать не станет, ты ведь простолюдин!

За эти слова Рорри избили, и это было лишним подтверждением того, что правду никто не любит.

Наставник Нуака, сир Цимт, не любил делиться своими планами и подшучивал над оруженосцем. Он говорил, что сначала надо сделать дело, а потом уже решать, на что потратить. Сколько именно хотели потребовать похитители и у кого, они не сообщали, но ученику рыцаря должна была достаться треть.

– Я не хочу потом. Отпустите меня сейчас! – Один из мешков все время норовил упасть на лицо, и лорд был вынужден придерживать его руками.

– Хватит ныть, лорденыш! Пока за тебя не заплатят, мы не отпустим тебя, – подал голос сир, и Дримленс обиженно засопел. Будь рядом с ним его войско, будь Рорри в своем доме – никто бы не посмел его так называть!

– А за меня скоро заплатят?

– Надеюсь, что да. Кормить тебя затратно, а перевозить хлопотно.

Еще в самом начале путешествия, во время одного из привалов, Нуак отправился в поселение с монетами, что до того отсчитал ему рыцарь, и вернулся под вечер с телегой и запряженной в нее лошадью. Там же, в телеге, лежали мешки с пропитанием. В телегу впрягали по очереди то купленную у простолюдина, то ту, на которой ранее сидел Нуак, лошадь. Второе животное без сумок и всадника шло рядом с Цимтом.

Рорри закинули на мешки, и тот был непередаваемо счастлив – до того ему приходилось идти пешком, ноги стерлись в первый же день и причиняли страдания, руки болели, он расшиб себе лицо за те падения и готов был расцеловать телегу и обеих лошадей. Но только в первый день.

Оказалось, что в этой карете крестьянского уровня невозможно нормально лежать. Каждую кочку и палку на дороге он чувствовал всем телом. Когда же похитители приближались к поселениям или полям, где работали крестьяне, или могли встретить лесорубов или охотников, путешественников или кого-то еще – то есть все время днем и почти все время вечерами, – Рорри забрасывали мешками и прочими вещами.

Бывший друг-оруженосец, что теперь перелез к Дримленсу и сидел в козлах, ехидно интересовался, не жестко ли милорду, и когда слышал жалобы, то ржал отвратительнее, чем лошадь, которой он управлял.

– Ты бы и сам посоветовал нам, кому отправить наше предложение, чтобы ты поскорее стал свободен.

Рорри очень хотел на свободу, и еще больше он хотел оказаться в теплом замке, где не дует изо всех щелей, есть кровати и горячая еда и он смог бы делать что пожелает. Даже Шинфорт после такого казался прекрасным местом.