свою глупость, неспособность из стольких подсказок достаточно быстро собрать отгадку. Оплакивала свою влюбленность, глупые попытки выглядеть красивой, соблазнительной в надежде на взаимность. Оплакивала свои планы на их общее будущее, о котором она, конечно же, задумалась – это тоже было очень больно! Ей было так больно, что она уткнулась лицом в грудь мужчины, который стал причиной этой бури эмоций, будто бы могла изменить его этими слезами, растопить его сердце. Будто бы хотела еще ненадолго отложить их разрыв. Она искала любого утешения, понимая, что не справляется с этим сама, и уже не может перестать рыдать.

Алкид прижал ее к себе, слегка поглаживая волосы и плечи. Чувствуя, как она слабеет, он поднял ее на руки и отнес на диван, укладывая себе на грудь и продолжая ласкать. Ему тоже не на что было надеяться – удерживать ее силой значило потерять ее и отпустить значило ровно тоже самое. Они оба проиграли. Впрочем, он уже принял решение и был готов к его последствиям.

Сахана проснулась через час. С ней так бывало и раньше, после сильных потрясений она забывалась сном. В данном случае Алкид ее буквально убаюкал как ребенка.

Его губы коснулись ее виска.

— Сахана, – прошептал он, разминая затекшие мышцы.

Она устроилась поудобнее в его объятиях, умом понимая, что надо бы вырываться. Было совершенно невозможно встать и перестать чувствовать его запах, тепло, стук сердца, движения напряженных мышц. Сахана с горечью подумала о том, что Норман был абсолютно прав: знание ничего не принесло ей, кроме огромной печали. Все стало только хуже.

— Я хочу знать, кому еще исключая меня ты говорила, что видишь сияние камней? – спросил Алкид.

Сахана вздрогнула, приходя в себя. Ее ярость после сна по-прежнему бурлила, но теперь ее будто бы накрыли толстым многослойным одеялом.

— Ты продолжаешь? – устало спросила она.

— Ты провела расследование и сделала выводы. Я тоже хочу сделать свои. Что бы ты там не считала, мне нужно разобраться. Отвечай! – его интонации были близки к приказу, Сахана поняла, что Алкид зол.

— Я никому не говорила. А видела камни всего три раза, не считая твоего медальона. Причем два из них уже здесь – то есть после похищения.

Алкид кивнул.

— Хорошо, тогда расскажи, как это произошло? Кто был с тобой рядом?

— Это было на Юге где-то за месяц до того, как меня схватили, если я правильно оцениваю сроки. Я была на приеме у известного мецената, где собралось все лекарское сообщество. Камень был выставлен на общее обозрение вместе с другими произведениями искусства. Очень красивый – невероятного розового цвета. Наверное, кто угодно мог видеть, как я стою и с восхищением разглядываю булыжник, – с непередаваемой грустью в голосе сказала Сахана.

И Алкид вдруг задумался, что он о ней знает? Какой была ее прошлая жизнь? Как она вела себя на работе? Были ли у нее друзья? Он впервые подумал, что все время, что они провели вместе, она сдерживала свой характер, покоряясь ему просто потому, что он ее хозяин, из страха вызвать его гнев. Так какая она, когда ее ничто не ограничивает?

— Как звали этого мецената? – спросил он.

— Индеборд, – ответила она, мысленно оставаясь в том дне. Сахана почему-то больше всего вспоминала прозрачные легкие стекла в больших окнах, а еще развевающиеся под теплым ветром белые полотна занавесей.

— Я его знаю, – наконец с некоторой неохотой откликнулся Алкид.

Сахана кивнула, показывая, что ничуть не удивлена.

— Перестань, это не потому, что я тебя похитил. Индеборд – друг моего отца. Я тоже как-то с ним вел некоторые дела. Послушай, Сахана, – Алкид повернул ее к себе лицом, – я не поверил в то исследование, которое ты сочла доказательством моей причастности к этим событиям. Все лекари, с которыми я по его поводу консультировался хором говорили, что это совершенно негодная теория.

— И я их понимаю, – оживилась Сахана. – Лекарский дар сам по себе редкость, не зря его ищут у всех детей. Если добавить еще и разделение по силе, то возникнут серьезные сложности и проблемы. Многие лекари, зная, что не в состоянии в нужной степени помочь пациенту и не придут к вершине мастерства с опытом, вовсе не смогут лечить. Так бывает. К тому же и в нашем деле есть конкуренция, связи. Я бы тоже сказала, что все это полная ерунда. Особенно, если бы не попала в группу «более одаренных».

— Я не рассматривал этот момент с такой позиции. Но это и неважно. Я не поверил, зато мой отец просто загорелся идеей, очень хотел, чтобы я помог ему с поисками подходящего лекаря. Ведь имена тех, кто упоминается в исследовании засекречены, и у отца не было другого выбора, кроме как искать самому.

— Ты хочешь сказать, что он причастен к тому, что случилось со мной? – нахмурилась женщина.

— Это очень в его стиле. Если он нашел тебя и убедился в том, что ты именно та, которая нужна Айрине, то размышлял он так. Уговаривать тебя переехать на Север долго дорого и бесполезно. Уговаривать нас с Айриной переехать на Юг – совершенно бессмысленно, он уже не раз пытался. Но есть более простой путь – подсунуть мне лекаря в качестве рабыни. И я конечно же клюнул на эту приманку. Таким образом он продолжил бы жить как раньше без лишних хлопот, трат и разговоров, уверенный, что Айрина получит дополнительный десяток лет. И, как он и задумал, все упрямые мальчишки и девчонки на своих местах реализуют его планы. Именно такими он нас всех и считает. Кстати, это объясняет и ужасное наложение чар.

— Чем же? – поинтересовалась Сахана.

— Мама считала отца великим магом, пока не родился я. У него действительно есть способности. Но как мама ни старалась обучить его вашнирской магии камней, выходило у него, прямо скажем, плохо. Чары на тебя он наложил как мог. В свете последних фактов, я бы даже сказал, что узнаю руку «мастера».

— То есть ты, получается, ничего не знал? Сама невинность? –недоверчиво нахмурилась Сахана. – Скажи-ка, ты придумал это пока я спала?

— Я бы остановил его, если бы мог. Если бы я верил в эту теорию, то нашел бы еще одаренных. Мои способы намного более эффективные. Мне не надо показывать камни и ждать от лекаря ответа. Я различаю