— Что, в Ватикане теперь такая мода?

Де Анжелис и глазом не моргнул.

— Я получаю инструкции не из Ватикана.

Рейли окинул взглядом армейский вертолет, солдат в нем и штатского со снайперской винтовкой. Ему был уже знаком этот холодный бесстрастный почерк. События, начавшиеся с налета на Метрополитен, промелькнули в памяти и сложились в новую картину.

— Лэнгли, — бросил он, качая головой. — Внедренный агент, так, что ли? Все это дело…

Голос у него сорвался, но спустя мгновение он уверенно продолжал:

— Уолдрон, Петрович. Всадники посреди Нью-Йорка. Это все ваша работа, верно?

Он вдруг шагнул вперед, толчком отбросил де Анжелиса и попытался схватить его за горло:

— Это вы…

Он не успел закончить. Монсеньор среагировал молниеносно, одной рукой отбив руки Рейли, а другой схватив его за локоть и выкрутив руку назад одним плавным движением. Рейли сморщился от боли и упал на колени.

— У меня нет времени, — жестко проговорил он, еще секунду продержал Рейли в таком положении и резко бросил наземь.

Тот выплюнул набившуюся в рот землю. В плече пульсировала боль. Монсеньор стоял рядом с лежащим агентом.

— Где они? Что здесь произошло?

Рейли медленно поднимался на ноги. Заметив насмешливую улыбку человека в вертолете, он почувствовал, что его захлестывает ярость. Если поначалу он сомневался, участвовал ли монсеньор в нью-йоркских убийствах лично, то эта небольшая демонстрация силы и навыков быстро развеяла все сомнения. Теперь он знал: эти руки умеют убивать.

Он тщательно отряхнулся от пыли и только потом взглянул на де Анжелиса.

— Так что вы, собственно, такое? — с горечью спросил он. — Служитель Божий, который выучился стрелять, или стрелок, обретший Бога?

Де Анжелис остался невозмутим.

— Я не считал вас циником.

— А я не считал вас убийцей.

Де Анжелис вздохнул, видимо, обдумывая ответ. Затем бесстрастным тоном сказал:

— Я должен вас успокоить. Мы на одной стороне.

— А на озере что это было? Дружеский салют?

Де Анжелис холодно и презрительно разглядывал Рейли.

— В этой войне, — равнодушно сообщил он, — допустимы любые жертвы.

Он помолчал, ожидая, пока значение его слов полностью дойдет до собеседника.

— Вам следует кое-что понять. Мы ведем войну. Мы ведем ее уже тысячу лет. Все эти разговоры о «столкновении цивилизаций»… Это не просто теоретическая болтовня высоколобых бостонских интеллектуалов. Это реальная угроза, которая нарастает с каждой минутой. И нравится вам это или нет, религия — феноменальное оружие, даже в наши дни. Она способна проникать в сердца людей и заставлять их совершать невообразимое.

— Например, убивать подозреваемых в больничной палате?

Де Анжелис пропустил его выпад мимо ушей.

— Двадцать лет назад коммунизм распространялся подобно раковой опухоли. Как, по-вашему, мы выиграли холодную войну? Что, вы думаете, сокрушило коммунизм? Стратегические ракеты, рейгановские «звездные войны»? Потрясающая некомпетентность советского правительства? Отчасти. Но знаете, кому мы на самом деле обязаны победой? Папе. Папа-поляк, объединив свою паству, заставил их голыми руками разнести эти стены. То же самое проделал Хомейни, обратившись с речью из своего парижского изгнания, воспламенив жаждущее духовной пищи население в тысячах миль от Парижа, вдохновив их на восстание и свержение шаха. Какую мы сделали ошибку, допустив это… Посмотрите, к чему это привело. А теперь и Бен Ладен…

Он помолчал, нахмурившись и не отпуская взгляд Рейли.

— Слово может двигать горы. Или уничтожать их. Религия — сильнейшее оружие в нашем арсенале, и мы никому не позволим разоружить нас. Наш образ жизни, все, за что вы сражались с тех пор, как поступили в Бюро, — все зависит от этого. И мой вопрос к вам прост: вы, как однажды красноречиво выразился президент, с нами или против нас?

Лицо Рейли застыло, в груди стоял твердый ком. Стена сомнения, наспех возведенная им, была сметена одним присутствием монсеньора. Он, вопреки желанию, подтверждал каждое слово Венса.

— Так это правда? — спросил он, словно вынырнув из тумана.

Ответ монсеньора прозвучал сухо и четко:

— Разве это важно?

Рейли растерянно кивнул. Он уже ни в чем не был уверен. Де Анжелис внимательно осмотрел открытую поляну.

— Как я понимаю, у вас ее больше нет?

— Чего?

— Астролябии.

Вопрос ошеломил Рейли.

— Откуда вы знаете о…

Едва начав говорить, он догадался, что они с Тесс были под постоянной прослушкой, и не стал заканчивать вопроса. Замолчав, он заставил себя подавить раздражение и только потом, покачав головой, сказал:

— Они забрали.

— Вам известно, где они? — спросил де Анжелис.

Неохотно, преодолевая недоверие к монсеньору, Рейли рассказал обо всем, что случилось ночью. Монсеньор мрачно взвешивал услышанное.

— Не так уж сильно они нас опережают, а куда они направляются, мы более или менее представляем. Мы их найдем.

Он обернулся, сделал рукой вращающее движение, приказывая пилоту заводить двигатели, и снова взглянул на Рейли.

— Идемте.

Рейли не сдвинулся с места, покачал головой.

— Нет. Знаете что? Если все это — одна большая ложь… Я надеюсь, что правда выплывет наружу и разнесет вас.

Де Анжелис оторопело смотрел на него. Рейли встретил его взгляд.

— И можете убираться к черту, — невыразительно продолжал он, — вместе со всеми вашими дружками из ЦРУ. Я выхожу из игры.

С этими словами он развернулся и пошел прочь.

— Вы нужны нам! — крикнул ему в спину монсеньор. — Помогите нам их найти!

Рейли не повернул головы.

— Ищите сами. Оставьте меня в покое.

И зашагал дальше.

Священник зычно крикнул, перекрывая рев турбин вертолета:

— А как же Тесс?! Вы оставите ее с ним? Она еще может быть полезна. И если кто сумеет достучаться до нее, так это вы.

Рейли замедлил шаги и обернулся. Он видел взгляд монсеньора и понимал: тот знает, как близки они стали с Тесс. Он только дернул плечом:

— Уже нет.

Де Анжелис смотрел ему вслед.

— И что вы намерены делать? Пойдете пешком до Нью-Йорка?

Рейли не остановился и не ответил. Монсеньор снова окликнул его, яростный голос звенел от раздражения:

— Рейли!

Тот остановился, постоял, склонив голову, и решил оглянуться.