Не доходя пару десятков шагов до каменной лестницы, ведущей наверх, на автостраду, он увидел рядом с подземным входом в метро троих молодых ребят, вызвавших у него подозрения. А когда они одновременно повернули в его сторону головы, словно он был магнитом, притягивающим их, Володя понял, что рано расслабился. Этот путь был отрезан. У него было только мгновение на принятие верного решения.

Володя пустился бежать вдоль высокой автострады в сторону Днепра. Троица бросилась за ним вдогонку. Сомнения у него отпали — они поджидали именно его!

Не было никакой возможности взбежать на автостраду по крутому склону, так как он был покрыт скользким тающим снегом. Володя напряг все силы, сделал рывок, и расстояние между ним и преследователями увеличилось. В юношеские годы он занимался легкой атлетикой и показывал неплохие результаты на километровой дистанции. С тех пор прошло много лет, и он давно был не в форме, чтобы состязаться с более молодыми преследователями в беге на длинные дистанции.

Утоптанная дорожка свернула влево, и он вынужден был бежать по ней, чтобы не завязнуть в рыхлом снеге на бездорожье. Ему удалось выровнять дыхание, взять оптимальный, средний темп, позволяющий не сокращать расстояние и в то же время зря не расходовать силы. Сзади преследователи что-то кричали, но он не прислушивался.

«Не стреляют — уже хорошо! Я нужен им живым, чтобы узнать о местонахождении кейса», — догадался он. План его состоял в следующем: предполагая, что все преследователи включились в погоню за ним, он хотел пробежать под Южным мостом и, сделав круг, оказаться у входа в метро с противоположной стороны автострады. А там выйти на пост милиции или снова попытаться остановить машину. Обратиться в милицию он решил лишь в крайнем случае, так как могло всплыть, что он убил человека, защищая свою жизнь. За это можно получить реальный срок, разве что со смягчающими обстоятельствами…

Ему требовалось пробежать более трех километров по пересеченной местности в зимнем пальто, сохраняя довольно высокий темп бега, но он понимал, что другого выхода у него нет. Жажда жизни вынудила его мобилизовать все свои силы.

Когда Володя выбежал на берег Днепра, ему пришлось снизить темп бега из-за неровной скользкой дороги, и расстояние между ним и бандитами стало сокращаться. Вдоль моста по береговой линии шли металлические ограждения, заканчивающиеся прямо в воде. Оттепель освободила середину могучей реки ото льда, но вдоль берега еще оставались достаточно широкие мутно-стеклянные поля. Лед был уже подтаявший, пористый, ненадежный, и только самоубийца или фанат зимней рыбной ловли мог ступить на него. Володя был вынужден выбежать на прогибающийся под его тяжестью лед, стараясь как можно быстрее обогнуть металлические ограждения, преграждающие путь под мостом. У него не было возможности идти осторожно, медленным шагом, ему казалось, что он слышит дыхание преследователей за спиной, поэтому он бежал, тем самым усиливая давление на лед.

Когда он находился уже под мостом, оглушенный шумом проносящегося сверху электропоезда, лед под ногами внезапно проломился и он по пояс окунулся в ледяную воду. Пытаясь выбраться из западни, он на мгновенно замерзших руках попробовал отжаться, опираясь на край льдины, но та не выдержала, и полынья увеличилась. Холод все сильнее сковывал его тело, заставлял цепенеть сердце. Намокшая одежда и подводное течение тянули его вниз, под льдину. Еще одна неудачная попытка превратила полынью в небольшой бассейн. Силы покинули его, и, безнадежно царапая ногтями лед, он, сделав глубокий вдох, скрылся под водой.

Течение подхватило и, следуя никому не известным законам, подтащило его ближе к берегу, так что он снизу смог наблюдать за своими преследователями, которые тоже вышли на лед и находились прямо над ним. Он даже рассмотрел бандита с носом, похожим на птичий клюв.

Оттолкнувшись от льдины, он почувствовал ногами дно, встал на него и вытянул вверх руки, но лишь дотронулся до внутренней поверхности льда. Течение мягко вернуло его в горизонтальное положение. Володя ощущал катастрофическую нехватку воздуха, паниковал. Сделав два гребка по направлению к берегу, он снова встал на дно и попытался продавить лед над головой, но тот тут был еще крепче и выдержал его натиск. Он понял, что, чем ближе к берегу, тем крепче лед и ему, наоборот, надо выплыть на чистую воду. Но он уже был не в силах задерживать дыхание из-за разрывающихся от отсутствия воздуха легких и управлять замерзшим телом. Сделав последнюю отчаянную попытку проломить лед, но вновь безрезультатно, он разжал губы, и ледяная вода хлынула ему в рот.

Впереди меня идет убийца Костика, весело болтая и жуя жевательную резинку. Он доволен собой, и никакие дурные мысли, предчувствия его не тревожат. Он весь в моей власти, и я иногда приближаюсь к нему на расстояние в пять шагов, сжимаю в кармане рукоятку пистолета и представляю мгновение, когда свинцовая смерть вылетит из пистолета в моей руке и пронзит раскаленной спицей ему мозг. Говорят, что человек перед смертью вспоминает всю свою жизнь, успеет ли он просмотреть кадры собственного кино? А может, лучше выстрелить в живот и дать ему немного времени на размышления?

Впрочем, необязательно стрелять, создавая шум, грохот, огонь, в одно мгновение приковывая к этому месту внимание множества глаз и чувствуя себя голым и беззащитным, затем бежать, словно заяц, в расступающейся в испуге перед тобой толпе, понимая, что ты уже мишень, хотя пистолет в твоей руке!

Возможно, лучше воспользоваться тонкой заостренной спицей и резким сильным ударом вонзить ее в спину под левой лопаткой, мгновенно выдернуть и раствориться в толпе подобно призраку?

Я не подлый убийца, чтобы бить сзади, исподтишка, отправлять на небеса, не объяснив почему! Для меня важна не сама его смерть, а чтобы он понял, за что наказан. Поэтому пока лишь сзади обжигаю его взглядом. Он идет не один, с товарищами, а они мне не нужны. Я терпеливо веду его, выжидая удобный момент для мести.

Сегодня я в первый раз в городе не шарахаюсь от милиции, от стриженых битков[9], крутящих на растопыренных пальцах ключи от иномарок, запакованных в кожу, с одинаковым выражением лица, словно они инкубаторские. Интуиция мне подсказывает, что сегодня я невидим и неуловим.

Он и его товарищи вошли во Дворец кино, видно, захотели фильм посмотреть. Терпеливо гуляю три часа возле входа в здание, не чувствуя усталости от ожидания.

Дворец кино расположен в окруженном парковой зоной здании, в котором когда-то находился Институт благородных девиц. Не верится, что в тридцатые годы в подвалах этого утонченно красивого здания производились массовые расстрелы политосужденных, а время между вынесением приговора и его исполнением исчислялось минутами. По ночам крытые грузовики, полные до краев мертвых тел, следовали в сторону Быковни. Символично, что сейчас я, палач, именно в этом месте поджидаю свою жертву.

Сеанс окончился, а с ним и мое ожидание. Теперь он очень спешит, распрощался с товарищами. Я его догоняю за два квартала до его дома.