– Сплошные трагедии, – вздохнул Лео, обхватив голову руками.

– Вайолет знает о вашей поездке в Англию? – спросил Том.

– Нет, я не рассказывал ей об этом. Она уверяла, что кулон ей не принадлежит. Не помнила никакой Тары. И прошлое ее только пугало. Очень пугало.

Я вновь взглянула на письмо, перечитывая концовку.

– То есть, если я правильно понимаю, в восемьдесят первом вы отправились в Лондон на поиски близких Вайолет, но ей ничего об этом не сказали?

– Именно так. Не знаю, почему, но у нее сохранились лишь кошмарные воспоминания. Дочери она не помнила.

– Закон Рибо, – сказал Том.

– Что это? – нахмурился Лео.

– Ретроградная амнезия. Разрушаются свежие воспоминания, а старые сохраняются. Такое случается при травмах головы. Я читал про одну американку, которая поскользнулась в супермаркете на раздавленном помидоре и упала. Из-за ушиба мозга она не могла припомнить последние двадцать лет своей жизни, включая рождение троих детей, – мой друг виновато пожал плечами. – Я немного изучил эту тему.

– Спасибо, Том.

Я посмотрела на брата Исидора. Трудно было называть его по-другому. С момента получения письма он представлялся мне стариком с бритой головой, облаченным в мешковатую серую робу.

– Брат Исидор, – начала я. – Простите… Лео. Выходит, вы так и не приняли постриг?

– Это было невозможно, Тара. К тому моменту Вайолет прожила в монастыре три года. Мы стали близки. Я любил ее так, как не позволительно любить монаху, если вы понимаете, о чем я, – его оливковая кожа вспыхнула на щеках. – Я надеялся, что Господь простит меня и спасет, но это сделала она. Заставила меня простить себя самого. Признать, что смерть брата была трагической случайностью.

– И вы вернулись сюда?

– Нет-нет. Это было невозможно. Слишком тяжелые воспоминания. И не думаю, что родители хотели меня видеть. Да еще Габриэла, девушка, которую я оставил, жила рядом. Не мог же я исчезнуть из ее жизни, а спустя три года вернуться с другой женщиной. Мы отправились на юг. Я устроился работать кузнецом, а Вайолет пела в ресторане для туристов. У нее потрясающе красивый голос.

Мы с Томом прекрасно это помнили и обменялись понимающими взглядами. Впервые за утро в моем сердце зашевелилась робкая надежда.

– Мы переехали сюда, лишь когда мои родители покинули этот мир, – продолжил Лео. Продолжили семейный бизнес, вполне успешно. Каждое лето у нас полно гостей. Вайолет просто чудесная хозяйка.

– У вас есть дети? – спросил Том.

Я бросила на него непонимающий взгляд, ведь мне и в голову не приходило, что у мамы могли быть и другие дети.

– Да, – ответил хозяин дома, чуть помедлив. – У нас есть дочь, Соня.

– Чудесно, – отозвался мой спутник. – Видишь Тара, у тебя, оказывается, есть сестра.

– Спасибо, Том, я слышала. Я сижу рядом с тобой.

Такую реакцию вызвал шок с примесью ревности и гнева. Эта девочка заняла мое место в мамином сердце. Но ведь это я – дочь Вайолет, а не какая-то Соня. Конечно, я понимала, что реагирую, как ребенок, поэтому попыталась взять себя в руки и говорить спокойно.

– Сколько ей лет? – Изо всех сил я притворялась уравновешенной и лишь слегка заинтересованной.

– Тридцать пять. Она живет в Мадриде. Работает учителем. – Лео оперся подбородком на руку. – Я расскажу вам кое-что, чего прежде не рассказывал ни одной живой душе.

Обычно после таких слов я вся превращаюсь в слух и с нетерпением ожидаю порции свежих слухов. Но не в этот раз. Выдержу ли я еще одно откровение?

– В больнице, – начал Лео, – когда Соня родилась, доктор захотел со мной поговорить. Он положил мне руку на плечо, и я тут же схватился за стену, боялся услышать какие-то ужасные новости. Он говорил тихо, но ошибки быть не может. Врач сказал, что Вайолет уже рожала прежде.

– Что? – вскрикнула я.

Том накрыл мою ладонь своей, пытаясь успокоить, но я тут же ее сбросила.

– Хотите сказать, все это время вы точно знали, что у нее есть дочь?

– Я знал лишь, что она рожала, – встревоженно ответил Лео. – Больше ничего. Мальчик это был или девочка, и вообще, выжил ли этот ребенок, мне было неизвестно.

– Но почему же вы ей об этом не сказали. Разве она не имела права знать?

– Я решил, что это будет слишком больно. Представьте: вы знаете, что у вас есть ребенок, но не можете вспомнить ни единой детали.

Я вскочила с места и хлопнула ладонью по столу.

– Господи…

– Тара, – перебил меня Том. – Попытайся…

Я резко обернулась и бросила на него предупреждающий взгляд.

– Только не говори «успокоиться».

– И не собирался. Попытайся взглянуть на ситуацию с точки зрения Лео, прежде чем скажешь нечто, о чем потом будешь жалеть.

– Все в порядке, – заверил Лео. – Могу представить себе, что чувствует Тара. У нее есть полное право злиться. Она ведь потеряла самую прекрасную мать в мире.

Я и сама это знала. Без подсказок Лео. Она всегда жила ради меня. Еще до моего рождения позаботилась о том, чтобы ее дочь никогда не узнала, что стала следствием изнасилования. Выдумала историю про юношу, в которого была влюблена, и те немногие годы, что мы провели вместе, как могла, защищала от болезненной правды. Работала, как проклятая, чтобы вырастить меня. Пела даже в самых отвратительных кабаках, где мужчины воспринимали ее как проститутку. Хотя каждая минута была пыткой. И, даже познакомившись с Ларри, она в первую очередь думала о том, что обеспечит мне безбедную жизнь. Все эти годы мне не хватало ее оптимизма, мудрости, заботы, ее абсолютной непоколебимой любви.

Лео сжал голову руками. Я подошла сзади и положила руку ему на плечо.

– Простите меня. Я знаю, что вы просто заботились о маме. Спасибо огромное.

Он не ответил. Молча сжал мою руку. Но я все поняла.

Несколько минут мы сидели молча. Слышалось лишь тиканье часов. Каждый был погружен в свои мысли. Вдруг раздался скрип ворот. Лео поднял на меня глаза и улыбнулся через силу.

– Твоя мама пришла.

Лео поспешил в сад, чтобы перехватить маму там. Я хотела броситься за ним, но Том удержал меня.

– Пусть он расскажет ей, Тара. Он ведь знаете ее намного лучше, чем мы.

– Но это нечестно. Она же… она моя мать, – я снова заговорила, как подросток. – Ох, не обращай на меня внимания. Ты прав.

Я хотела выглянуть в окно, но ноги словно приросли к полу.

– Посмотри и расскажи мне, что там происходит, Том, пожалуйста.

– Плохо видно. Лео стоит перед ней. Могу разглядеть только корзину с овощами и фруктами у нее в руках. Они разговаривают. Он указывает на дом… Теперь уходят. Взялись за руки. Корзина осталась на траве.