— Надо немедленно арестовать отравительницу и привезти ее сюда, пусть ей уготовят адские муки!.. О! Я должен все рассказать королю!

Герцог оставил Юсуфа у изголовья больного и поспешил в апартаменты королевы, где обнаружил необычайное волнение: Мария Луиза только что упала в обморок, в то же время графиню фон Перниц отвели в ее комнату, поскольку она находилась в тяжелейшем состоянии. Король велел перенести королеву в ее спальню и последовал за ней. Никто не понимал, что происходит, сердца всех присутствующих были охвачены тревогой.

Главный мажордом, не слушая жалоб и предупреждений, доносившихся со всех сторон, направился прямо к королевской спальне и очень решительно постучал. Вышла бледная как полотно герцогиня де Альбукерке и спросила герцога, что привело его в такой час.

— Речь идет о спасении ее величества королевы, герцогиня! Умоляю тебя, скажи королю, что я заклинаю его жизнью королевы уделить мне несколько минут.

Герцогиня знала герцога де Асторга, понимала, что его слова не следует подвергать сомнению. Она направилась прямо к королю, стоявшему у постели Марии Луизы, которую окружили врачи; герцогиня передала Карлу II слова герцога и добавила:

— Выслушайте его, государь, он несомненно что-то прояснит; вы знаете, что он заслуживает доверия.

Король, ничего не говоря, пошел за герцогиней; де Асторга стоял у дверей: несмотря на безумное желание войти, он не пересек порога спальни, держась на почтительном расстоянии от потерявшей сознание королевы. Увидев своего повелителя, герцог преклонил колена и поцеловал королю руку.

— Государь, — сказал он, — вы очень несчастны, может быть даже более, чем предполагаете сейчас. И пусть ваше величество простит меня, но в эту страшную минуту, думается мне, я должен сказать вам правду.

— Говори, де Асторга, что тебе известно.

— Государь, угрозы приведены в исполнение, то, что было предсказано, произойдет…

— Что же именно?

— Королева отравлена, государь! Король застонал и оперся о дверь.

— От кого ты узнал об этом?

— От бедного Нады, умирающего сейчас потому, что он отведал кусочек рокового торта, который принесла эта подлая женщина. Соблаговолите же, ваше величество, отдать приказ, чтобы ее догнали и возвратили назад.

— Надо спасать королеву.

— Да, государь, надо спасать королеву, для этого я привез сюда моего ученого Юсуфа. Он ждет лишь распоряжения, чтобы предстать перед вами; но нельзя допустить, чтобы отравительница ускользнула: во имя Неба, ваше величество, позвольте начать преследование.

— Делай все, что захочешь, де Асторга, но сначала привези Юсуфа.

— Он здесь.

— Пусть придет!

— Дайте приказ, государь, об аресте этой негодяйки.

— Вот мое кольцо, у меня нет сил писать, иди! Пусть тебе повинуются как мне самому. А вот и герцог Медина-Сели, он поможет тебе. Юсуф. если спасешь королеву, половина Испании — твоя!

Ученейший лекарь приблизился к больной. И тут же остальные врачи с почтением отошли в сторону — его искусство было хорошо известно, и они уступили ему первенство. Юсуф осмотрел лицо, руки, грудь Марии Луизы,

прослушал ее дыхание и биение сердца. Король стоял рядом и смотрел на него в страшной тревоге.

— Не соблаговолит ли ваше величество отдать приказ, чтобы отсюда вышли все женщины, за исключением герцогини де Альбукерке, и все мужчины, кроме врачей и преподобного отца; я изложу свои соображения относительно состояния королевы.

Король поднял руку и вскоре вокруг него остались только указанные лица.

— Ну что? — спросил он прерывающимся от рыданий голосом.

— Государь, сеньоры, состояние ее величества королевы не вызывает у меня сомнений: ее отравили. Вы, я полагаю, того же мнения? — обратился он к врачам.

Все они опустили головы в знак согласия.

— Лекарство, противоядие!.. Быстрее, Юсуф! Получишь все, что захочешь, если спасешь ее.

— Государь, вы просите меня о том, что сделать не в человеческих силах: яд, которым отравили королеву, — итальянский, и против него нет противоядия, это яд Борджа, привезенный во Францию Козимо Руджиери при Екатерине Медичи; вначале его потеряли, затем шевалье де Сент-Круа нашел его и вручил госпоже де Бренвилье, а та передала отраву Лавуазен. Теперь вы понимаете, каким образом он оказался здесь. К этому яду, повторяю, нет противоядия, во всяком случае, нам оно неизвестно.

Король застонал.

Королева лежала неподвижно, как мертвая, лицо ее приобрело фиолетовый оттенок, открытые глаза смотрели в одну точку, пальцы судорожно сжимались: казалось, она спит и видит страшные сны. Ее пытались привести в сознание всеми известными способами, но все было напрасно.

— Мы не можем спасти королеву, сеньоры, вы, полагаю с этим согласны; однако в наших силах продлить ей жизнь, избавить от лишних страданий, сделать так, чтобы ей легче было их выносить. Если король позволит мне под мою ответственность сделать то, что я готов предпринять, обещаю: королева проживет еще неделю или около того, и ее смерть будет такой же тихой, как закат ясного дня. Теперь пусть ваше величество примет решение. Я изложил свое мнение.

Король обратился по очереди за советом к пяти остальным врачам, присутствовавшим при осмотре; все подтвердили точку зрения мавра. Карл II спросил их, согласны ли они отказаться от собственных попыток спасти королеву и готовы ли предоставить свободу действий их собрату, помогать ему своими советами и участием. Они ответили единодушным согласием.

— Делайте же что считаете нужным, Юсуф, и помните о том, что в ваших руках нечто большее, чем жизнь вашего короля.

В этот момент Карл II как будто заново обрел все свои прежние качества. В его взгляде светился ум, а короткие речи звучали властно и вместе с тем смиренно. Его любовь к королеве проявилась во всей полноте, он отдал бы корону, лишь бы сохранили в живых его любимую женщину. Он следил за каждым движением врача, смотрел, как тот взял в руки маленький ящичек, принесенный им с собой, достал из него какие-то инструменты и золотым ланцетом сделал надрез на руке королевы. Из ранки вытекло несколько капель крови; ученый быстро собрал их, рассмотрел цвет, и даже попытался определить их вес, долго нюхал, принюхивался снова, а затем поднял голову и с радостью в голосе сказал королю:

— Ваше величество, может быть, я спасу ее.

— О Боже! — воскликнул монарх. — Свершите это чудо, и ни одна церковь не будет такой богатой и красивой, как та, что я построю в знак благодарности вам.

Казалось, лицо старика было окружено ореолом, словно божественный луч упал на его лоб. Он держал под рукой королевы чашу, и кровь по капле капала в нее из вены.

— Юсуф, Юсуф! — в нетерпении воскликнул король. — Придет ли она в себя?