После того как король попросил эмира рассказать, что его сюда привело, этот знатный человек предъявил свое верительное письмо и сказал: «Мой господин прислал меня спросить, знаете ли вы его». Король ответил, что не знает, потому что они никогда не встречались, но часто слышал, как люди говорят о нем. «Поскольку вы слышали, что люди говорят о моем господине, – сказал эмир, – я очень удивлен тем, что до сих пор вы не послали ему ту сумму денег, после которой он мог бы считать себя вашим другом – так же как император Германии, король Венгрии, султан Каира и другие правители делают из года в год, потому что не сомневаются, что жизнь их будет длиться, лишь пока они нравятся нашему господину. Если вас это не устраивает, – продолжал эмир, – то вы должны добиться, чтобы он был освобожден от уплаты дани госпитальерам и храмовникам, и тогда он будет считать, что вы исполнили свои обязательства».

Должен сказать, что в то время старец горы платил дань обоим орденам. Ни храмовники, ни госпитальеры не испытывали никакого страха перед его асасинами, поскольку их господин хорошо знал, что, если даже он и убьет гроссмейстера ордена храмовников или ордена госпитальеров, на его место встанет другой, столь же достойный; таким образом, он не желал их смерти. Кроме того, он не хотел жертвовать своими асасинами ради дела, которое не принесет ему никакой выгоды.

Король сказал эмиру, что днем снова встретится с ним. Когда он вернулся, послы увидели, что по одну сторону от его величества сидит гроссмейстер госпитальеров, а по другую сторону – гроссмейстер храмовников. Король сказал, чтобы эмир повторил послание, которое он доставил утром. Тот ответил, что не собирается повторять то, что он говорил, кроме как в присутствии тех, кто был при первом разговоре. Тогда оба гроссмейстера сказали ему: «Мы приказываем вам повторить послание». Эмир ответил, что, поскольку они ему приказывают, он сделает это. После этого два гроссмейстера на сарацинском языке отдали ему приказ на следующий день явиться в странноприимный дом госпитальеров.

Подчинившись их приказу, эмир на следующий день предстал перед гроссмейстерами, которые сказали ему (через переводчика), что их господин действовал очень грубо, послав королю такое оскорбительное письмо. Далее они сказали ему, что если бы не была затронута честь короля, к которому они прибыли, их, несмотря на старца горы, утопили бы в грязном море под Акрой. «Таким образом, мы приказываем вам, – сказали гроссмейстеры, – отправляться обратно к вашему господину и через две недели вернуться, доставив с собой такое письмо и такие драгоценности, которые обрадуют его величество и даруют вам его милость».

Еще до окончания этих двух недель послы вернулись в Акру, привезя с собой для короля рубашку своего господина. Они сказали ему, что старец горы повелел им взять ее как напоминание о том, что как рубашка ближе к телу, чем прочее одеяние, так и их господин с любовью прижимает к сердцу нашего короля больше, чем всех остальных королей. Он также посылает свое собственное кольцо из наилучшего золота, на котором вырезано его имя. И этим посланием, к которому приложено кольцо, он вступает в самый тесный союз с королем и желает, чтобы отныне они всегда были вместе, как если бы они обручились друг с другом.

Другие ценные подарки, которые старец горы прислал королю, включали в себя очень искусно сделанную фигуру слона и животного, именуемого жирафом, а также различные яблоки, которые были хрустальными; с ними он прислал также шахматную доску и набор фигур. Все эти подношения были обильно украшены маленькими цветами из янтаря, которые крепились к хрусталю изящными золотыми зажимами или скобками. Могу добавить, что, когда послы открыли ящики с подарками, из них распространился такой аромат, что все покои заполнились запахами духов.

Отправив посланников обратно к старцу горы, король послал с ними большое количество драгоценностей, куски пурпурного сукна, золотые кубки и слитки серебра размером с лошадиную голову. Вместе с ними отправился брат Ив ле Бретон, знаток сарацинского языка. Он выяснил, что старец горы – не последователь Магомета, а придерживается учения Али, который был его дядей.

Али поднял Магомета на почетное место, которое тот и занял, но, когда последний объявил себя владыкой всех людей, он начал презирать своего дядю и отчуждаться от него. Поняв это, Али собрал вокруг себя всех, кого только мог, и научил их другой вере, отличной от той, которой учил Магомет. И посему все те, кто соблюдает законы, данные Али, считают последователей Магомета неверными, хотя, с другой стороны, верные учению Магомету считают верных Али отступниками.

Один из постулатов Али гласит, что, если человек погибнет, исполняя приказ своего господина, душа его переселяется в другое тело, лучше прежнего. Вот почему асасины никогда не уклоняются от опасности смерти, если и когда таков приказ их господина, потому что верят, что после смерти будут более счастливы, чем при жизни.

Другое их убеждение заключается в том, что никто не может умереть раньше назначенного дня своей смерти. Этих взглядов не может придерживаться никто из нас, зная, что Господь в силе и продлить наши дни, и укоротить их, если сочтет это нужным. В этом смысле бедуины почитают Али и поэтому отказываются надевать доспехи перед битвой, считая, что этим они противоречат предписаниям учения. Так что, ругая своих детей, они говорят: «Будь проклят, как франк, который надевает доспехи из-за страха смерти».

В изголовье ложа старца брат Ив нашел книгу, в которой написано много из тех вещей, которые говорил святому Петру Господь наш, когда пребывал на земле. «Ах, мой господин, – сказал монах, – ради Бога, читайте эту книгу как можно чаще, поскольку в ней очень хорошие слова». Старец ответил, что на самом деле он и так часто читает ее. «Потому что, – сказал он, – святой Петр очень дорог мне. Ибо при начале мира душа Авеля после его смерти вселилась в тело Ноя, а после смерти Ноя вернулась в тело Авраама; когда же Авраам умер, она перешла из его тела к святому Петру, в то время когда Господь наш снизошел на землю».

Услышав это, брат Ив указал старцу, что он ошибается в своих верованиях, и изложил ему много правильных догм, но старец не стал слушать. По возвращении к нам добрый брат рассказал все это королю.

Куда старец горы ни отправлялся верхом, перед ним всегда ехал глашатай, держа боевой топор с длинной рукояткой, оправленной серебром, к которой крепилось много ножей. И, проезжая, этот человек непрестанно выкрикивал: «С дороги того, кто держит в своих руках смерть королей!»

Я забыл рассказать вам об ответе, который король Людовик IX дал султану Дамаска. В нем говорилось, что у него нет намерений объединить силы с султаном, пока он не будет знать, собираются ли египетские эмиры принести ему извинения за нарушенный договор. Пока же он обратился к эмирам и дал им понять, что, если они откажут ему в возмещении, он охотно поможет султану отомстить за своего брата, султана Каира, которого эти люди убили.

Король послал из Акры в Египет Жана де Валансьена с указанием потребовать у эмиров ответа, собираются ли они платить возмещение за те оскорбления, которые они нанесли его величеству. Они ответили, что охотно сделают это, если король заключит с ними союз против султана Дамаска. Жан де Валансьен резко укорил их за тот большой урон, который они нанесли королю. Также он посоветовал им, что было бы очень хорошо, если бы они добились большего расположения короля к себе, вернув всех тех рыцарей, которых продолжают держать в плену.