Илька подошел к баррикаде и прислушался.

– Вроде тихо. – Он повернулся к остальным. – Может, попробуем выйти?

– Не советую, – авторитетно заявил Сидоров. – Они этого ждут, чтобы мы вышли. А там уже и жаровня подготовлена, и костер разведен.

– Да не может ничего такого произойти в школе в начале двадцать первого века! – Сашка соскочил со стола и подбежал к двери. – Спорим, они уже ушли? Ну, согласитесь, что это глупо ждать, когда мы выйдем. Дураку понятно, что мы дождемся помощи. Так что никого там уже нет. – Он посмотрел на Левку, тот упрямо поджал губы. – Мне за ботинком надо сгонять, пока его никто не стащил, – привел последний аргумент Квасников и демонстративно пошевелил пальцами на разутой ноге.

– Слушай. – Левка попытался остановить одноклассника, который уже начал разбирать баррикаду. – Если ты такой умный, то тебе нужно было не с нами ходить, а дома перед телевизором сидеть. Зачем ты во все это ввязался? Все ждут, и ты жди.

– Да не хочу я ждать! – Сашка оттолкнул Сидорова. – Говорят тебе, нет там никого. Кто тебя будет караулить около закрытой двери? А если мою кроссовку сопрут? Я босиком, что ли, домой пойду?

Он снова стал отодвигать парты. Из небольшой химической лаборатории, находящейся за перегородкой, появился Илька. К груди он нежно прижимал коробочки и пузырьки.

– Слушайте, мы тут все потихонечку сходим с ума. – Шагунов стал расставлять свою добычу на демонстрационном столе. – Давайте дождемся утра. В крайнем случае мы из окна крикнем, чтобы нам помогли. А ботинок я тебе потом новый куплю.

– Надоело мне ждать и убегать! – взорвался Квасников, опрокидывая пирамиду из стульев. – И не нужен мне твой ботинок. Мне мой нужен.

– Надоело? – зло сощурился Левка. – Что-то ты раньше про свою обувь не вспоминал.

– Да иди ты!

Сашка собирался оттолкнуть от себя Сидорова, но медлительный, размеренный Левка оказался быстрее. Он сделал подножку Квасникову, и тот повалился на спину, увлекая за собой оставшиеся стулья. Последний стул упал особенно удачно, чуть не вынеся дверь.

Со стороны коридора на дверь навалились, и всем стоило больших усилий вернуть баррикаду на место.

– Понял? – От волнения Левка побледнел. – Еще есть желающие пойти домой или поискать кроссовку? – Он буравил Сашку злым взглядом. – Предлагаю устраиваться на ночь. – Сидоров ногой отпихнул подвернувшуюся на его пути парту. – До утра мы все равно ничего не сможем сделать.

– Ложитесь, только свет не гасите. – Илька любовно расставил реторты и пробирки. – Я хочу кое-что проверить.

– Тоже мне, Лобачевский. – Сашка теперь накинулся на Ильку. – Где ты был раньше? Мог бы заранее все просчитать. В книжках ведь написано.

– Все просчитать заранее нельзя. – Шагунов теперь был целиком увлечен своими мыслями. – Если получится что-нибудь сделать, я сделаю. Нет – будем ждать утра.

Он положил на предметное стеклышко один из двух кусочков пергамента и капнул на него бесцветной жидкостью. Пергамент вспучился и стал сворачиваться.

– Слушай, – не унимался Сашка. – А что, если выставить против этого покойника своего бойца? Соорудим сейчас какого-нибудь монстра из швабры и указки и отправим за дверь.

– А они этого монстра по боку и за нас возьмутся, – вместо Ильки ответил Сидоров. – Что ты всякую ерунду говоришь?

– У тебя кроссовки кожаные? – Шагунов посмотрел на Сашкины ноги. – Дай один.

– А чего сразу я? – заупрямился Квасников. – У меня и так одна осталась. Вон у Сидорова куртка кожаная.

– Сам ты кожаный, – парировал Левка. – Она искусственная.

– Давай, давай, не жадись, – торопил приятеля Илька. – Я верну. Один ботинок тебя уже не спасет.

Вдвоем они чуть ли не силой стащили с Сашки кроссовку и положили на демонстрационный стол. Шагунов капнул на него той же бесцветной жидкостью. Капля сползла с выпуклого бока, не оставив следа.

Илька чиркнул спичкой. Лоскуток пергамента зашевелился, сделав попытку отползти. Ботинок на огонь никак не отреагировал.

– Помню, во всех страшилках, – спичка в Илькиных руках зашипела, – если жгли зеленые шторы, красные ботинки или черное пианино, то они начинали корчиться и кричать жуткими голосами.

Шагунов уронил спичку на пергамент. Взвился вверх огонь. Из-за двери раздался жуткий вопль. Илька с Левкой вздрогнули, а Сашка под шумок стащил со стола свой башмак.

Шагунов положил на стол перед собой второй лоскуток.

– Мы Уле с самого начала отдали целый пергамент, – Илька встряхнул над пергаментом коробком. Дверь вздрогнула от удара. – Половину она отдала покойнику, предварительно что-то написав на нем. Скорее всего, там была часть слова «крвыч», которое я ей сделал кодовым. – Коробок с шуршанием открылся. Баррикада приняла новый удар. – Потом Сашка забрал у куклы пергамент, и в этот раз с ней делился своей запиской Восставший Мертвец. Так? Он написал свое слово, и теперь может ею командовать.

– А если она писала сама? – Левка остановил Илькину руку. – У Мертвеца должно быть какое-то свое кодовое слово. Иначе он не сможет действовать.

– Зачем им нужна кукла? – Шагунов отложил коробок и взял ланцет. – Мы считали, что Уля оживила Иваныча, потому что он ее хозяин. Коллекционер когда-то был знаком с нашим покойником. Узнав из легенды о кукле, они ее вдвоем восстановили. И даже пергамент у них получился. Но что-то у них пошло не так, и Иваныч умер. Старик прождал положенный срок, нашел пергамент, как один из вариантов живой воды, и зачем-то подсунул его нам вместе с куклой. Зачем коллекционер отдал нам свою куклу? Он ведь как хозяин мог сам ею распорядиться, сам оживить Иваныча. И беготни с нами не понадобилось бы…

– А если хозяйка она? – Левка медленно повернул голову в сторону двери. – Что, если она решила вновь стать человеком? И чтобы вернуть себе прежний облик, ей нужно прождать тридцать три года, оживить покойника и…

– Убить трех человек, – закончил за него Илька и повертел в руках острый ножик. – Нет. – Он вдруг стал засучивать рукав. – Все не так просто. Она не кукла. Это старик кукла, это его она оживила, чтобы он нашел нас и привел к ней.

Шагунов резким движением провел ланцетом по запястью. На стол закапала кровь. Несколько капель попало на пергамент. Он набух и стал расти.

– Тогда пергамент – это лишь предлог, чтобы привести нас в школу. – Сидоров был в ужасе от своих слов.

– В кабинет химии, – снова закончил его мысль Шагунов. – В нежилое помещение, где можно легко провести ритуал.

– Выпустите меня! – Квасников метнулся к двери. – Отпустите! Я никому ничего не скажу!

До баррикады он добежать не успел. Левка первым догнал его и повалил на пол.

– Я домой хочу! – выл Сашка, вырываясь из крепких сидоровских рук. – Оставьте меня! Я больше не буду!