– Почёт и слава! – протрубил он из-за ворот, как только узнал за козлами одного из разъездных служащих лагеря. И уже хотел было отойти в сторону, чтобы открыть их, но устав не позволял ему упускать и дальнейшую фразу тоже. – Назовите себя.

– Почёт и слава, разъездной номер 15. «Король милостив», – донеслось с той стороны ворот стандартное приветствие и сегодняшний пароль, что не вызвало у постового охранника особых нареканий, так как он с самого начала не ожидал от уже знакомого лица ничего другого. И только короткий взмах палочки вдоль створки ворот, да еле просипленное заклинание показали въезжающим, что он всё ещё проявлял хоть какой-то интерес к своей каждодневной службе.

Не спеша сдвинувшись с места, карета аккуратно продолжила дальнейший путь, поравнявшись с постовым уже за территорией открывшихся ворот, и как и было положено по уставу, из её растворившихся дверей по очереди вышли все патрульные, отправленные сегодня на разведку под названым номером… Но для последнего пассажира кареты у проверяющего охранника так и не нашлось нужного бланка.

– …Кто это? – настороженно переспросил он, не закончив проверять отчётные бумаги остальных и проставлять на них печати о прибытии.

В ответ на это подтянутый боевой магус по имени Равустинтолько схватил молодого чумазого парня за плечо и выдвинул вперёд:

– Запишите его как арестанта, ефрейтор. Это наш сегодняшний предмет разговора с командующим Сантуа.

Поглядев на невзрачного паренька в первый раз, немного удивлённый охранник не заметил в нём ничего такого, что отличало бы его от обычных деревенских оборванцев в этой области, кроме, возможно, его одежды. Но присмотревшись к отстранённому лицу повнимательней, отметил в его глазах что-то сильно вызывающее, как будто те излучали еле заметную непокорность всему, что его окружало.

– …Конокрад что ли? – презрительным голосом поинтересовался щекастый ефрейтор, которому очень скучно было сидеть у ворот весь день, а язык так и чесался завести с проезжавшими мимо военными короткую пересуду.

– Нет, но, возможно, ценный информатор. Это всё, – безлично и довольно жёстко отрезал в его сторону строгий конвоир Альфреда, по виду которого сразу было видно, что ни он, ни его отряд не намеревались провести у ворот ни одной лишней секунды.

– Ладно-ладно…– тут же нахмурился охранник, проворчав что-то неразборчивое, пока копался в бумагах, после чего совсем уж отстранённо мотнул головой и буркнул на выдохе. – Проходите. Старший лейтенант Сантуа должно быть сейчас в своём штабе. Пробудет там до обеда.

Ничего другого Равустину и не требовалось. С усилием подтолкнув парня вперёд, он как лихой заправский служака размашисто зашагал по задворкам их временного штаба, увлекая за собой весь остальной отряд и заглядывая за каждый поворот, попутно отдавал честь расходящимся с ним военным. А их загруженная телега в свою очередь довольно поспешно откатилась за широкие колонны каретного двора, где уже стояли несколько конюхов и рабочих, обеспечивающих вновь прибывших всем необходимым, перед тем как им снова предстояло отправиться в путь. В то же время, отмеряя перед ним ним по начинавшимся стройным рядам войсковых палаток свои неуверенные шаги, Альфред почти не видел их очертаний, только и успевая, что сворачивать за спинами своих провожатых в нужном направлении. Но зато он почему-то очень отчётливо видел магическую стену, которая то и дело мерцала где-то со стороны, окружая лагерь по периметру, и от этого ему снова становилось не по себе.

«Стены есть только в голове, стены есть только в голове…» – не переставал повторять он про себя одно из любимейших изречений Джаргула, которым тот так любил бахвалиться при каждом удобном случае. Однако сейчас это совсем не помогало, а, скорее, отвлекало и так сбитого с толку паренька, до ушей которого доносилось слишком много новых звуков. По причине чего молчаливая чистота озера казалась ему сейчас практически волшебной и такой далёкой, в сравнении с непрекращающимся шарканьем десятков сапог вокруг него и этой безропотной атмосферой приказной жизни, царившей повсюду.

Но всё же Альфред всё равно не мог так просто признать своё поражение и отказаться от попыток сосредоточиться на внутренних ощущениях силы. Тем более что он до сих пор чувствовал её, текущую по своим венам, но словно где-то очень глубоко, как будто бы она отхлынула от его тела на несколько десятков прожитых дней, и парень снова оказался тем неуклюжим школяром, от образа которого его теперь тошнило. Подтягивая её к себе, Альфред на мгновение ощутил, что он вот-вот избавится от оков своих тревог и снова почувствует ту неудержимую свободу, которая и рождала в нём рокочущее пламя жизни, где сгорало всё лишнее. Но вдруг парень услышал короткое и оглушающее «Бр-у-ухр!», из-за чего вся сущность его как-то резко одёрнулось и машинально сжалось, влекомая неизвестной угрозой, исходящей извне.

– «Тесагос крас», – раздалось где-то позади Альфреда очередное заклинание, разрешённое для произнесения только боевым магусам и добровольной страже больших городов. После чего снова зазвучали угрожающие вспышки разрывных звуков вылетающей магии, поддерживаемые роем соседних голосов, и Альфред пару раз неосознанно вздрогнул.

– Стрельбы, – пояснил ему внезапно один из идущих сбоку сопровождающих, открывая за своей спиной соседний после ближайших палаток вид на широкую площадку, на которой Альфред краем глаза увидел стройные ряды военных, сменявших друг друга по очереди перед большим помостом с манекенами, на которых было закреплено сразу по несколько мишеней.

– …Гарси, возьми Пауэна и сходите в писарскую – договоритесь о временном содержании для него, – как будто вспомнив о существовании этого своего сослуживца только по одному лишь поданному им голосу, распорядился почти в тот же момент деловитый Равустин. И не оборачивая головы, продолжил: – Уже недалеко, парень, палатка главы штаба за поворотом. Не хочешь о чём-нибудь рассказать мне пока? Предупреждаю – он опытный провидец и нянчиться с тобой, как я, не будет.

– «Так точно», – вяло отрапортовали ему тем временем оба военных, отстав от основного отряда, и неспешно удалились. На что Альфред не проронил ни слова, равно как и на предложение его собеседника о внезапном признании.

– Хорошо, дело твоё, – безразлично заявил ему Равустин и, резко свернув за поворот, остановился у входа в высокий, но ничем не отличающийся от остальных шатёр, увенчанный лишь солидной маскировочной окантовкой по всем своим сторонам. – Тогда мы на месте.

Вслед за этими словами паренёк буквально на себе почувствовал всю неотвратимость конца, словно бы до этого его разум летал в облаках, а теперь просто взял и обрушился на землю, придавленный прозаичностью такого финала. Но видя как пристально наблюдал за его реакцией Равустин, Альфред постарался скрыть это ощущение от него и только упрямо оглядел пустыми глазами возникшую перед собой матерчатую постройку, когда молодой военный вывел его к ней, поставив перед широким занавесом и расположившись с ним рядом. По обеим сторонам от занавеса дежурила пара скучающих постовых, которые безразлично поглядывали на всё вокруг, включая и самого Равустина, не говоря уже о его маленьком отряде. Но как только тот дал им понять, что собирается напрямую переговорить с их общим командиром, недовольно зашевелились: