— Как можешь ты так говорить? Проклятая ведьма украла у него память, — зло возразил ей Саймон. — Это же ясно как день!

— Использование черной магии оставило бы такую отметину в душе у Дункана, которую мог бы стереть разве что сам Господь Бог, — сказала Мег. — У Дункана нет такой отметины.

Саймон снова повернулся к Мег.

— Неужели ты думаешь, — тихо спросила она, — что я могла бы сознательно впустить к нам врага?

— Нет.

— Неужели ты думаешь, что я могла бы каким бы то ни было образом подвергнуть жизнь Доминика опасности?

— Нет, никогда.

Прозвучавшая у него в голосе уверенность отразилась и в его глазах. Он был до глубины души убежден, что Мег любит его брата такой любовью, какую ему не снилось и увидеть между женщиной и мужчиной на этом свете.

Мег прочитала по лицу Саймона, что он не сомневается в ней, и мимолетно коснулась его щеки в знак благодарности.

— Тогда поверь мне, — прошептала она, — когда я говорю, что Дункан не околдован.

— Если бы это говорил кто-то другой, а не ты… — Саймон замолчал и провел пятерней по своим светлым волосам.

Мег молча ждала.

С жестом покорности судьбе Саймон отвернулся.

— Я сам принесу ему колдунью.

— Нет! — яростно воскликнул Дункан. — Ты что, не понимаешь? Твоя ненависть причиняет ей боль.

Саймон посмотрел на Мег.

— Дункан, — сказала Мег, — если мы развяжем тебя, ты поклянешься не нападать на нас?

— Да, если только вы больше не сделаете Эмбер ничего плохого.

Мег уже собиралась вынуть свой кинжал, чтобы разрезать на Дункане веревки, но Доминик придержал ее руку.

— Не торопись, моя соколица, — сказал он. — Дункан уже однажды давал нам слово, но оказалось, что оно ничего не стоит.

Когда до Дункана дошел смысл сказанного Домиником, он покраснел от гнева.

В следующее мгновение вся кровь отхлынула от его лица.

— Я не сдержал слово? — резко спросил он. — Вам известно, что я нарушил какую-то клятву?

Доминик увидел, как сильно взволнован Дункан, и понял: что бы ни произошло с тех пор, как Дункан появился в Спорных Землях, Шотландский Молот сознательно не нарушал своего слова.

— Ты знаешь меня? — спросил Доминик, и его вопрос прозвучал почти мягко.

Дункан впился глазами в Глендруидского Волка так, как если бы одно зрение могло сложить воедино ускользающие обрывки прошлого.

Но ничего из этого не вышло.

— Я… вроде бы должен. — От напряжения он охрип. — Я это чувствую, но…

— Ты меня не знаешь, — закончил за него Доминик.

— Нет, — прошептал Дункан.

— Значит, ты не нарушал никакой клятвы, — сказал Доминик просто. Режь его путы, Мег. Дункан дал слово не нападать, если мы не сделаем ничего дурного этой колдунье.

С кинжалом в руке Мег склонилась над веревками. Как только она их перерезала, Дункан вскочил и подошел к лежавшей на земле Эмбер.

Потрясенный тем, как она холодна, он разразился проклятием.

Дункан торопливо лег рядом с Эмбер, притянул к себе ее безвольное тело и подоткнул одеяло вокруг них обоих, пытаясь согреть ее своим теплом.

— Бесценная Эмбер, — прошептал он, — ответь мне, что с тобой?

Но она не отвечала.

Шотландский Молот наклонил голову и зарылся лицом в золотой поток ее волос.

— Я только стащил ее с лошади, — сказал Саймон обескураженным тоном. — Клянусь.

— Ты ни в чем не виноват, — отозвалась Мег. — И для Наделенных Знанием, и для глендруидов их дар — это одновременно и проклятие.

— Похоже, что для Эмбер это скорее проклятие, чем дар, — тихо добавил Доминик.

— Уж не хочешь ли ты сказать, что это с ней случилось от одного моего прикосновения? — спросил Саймон в смятении.

— Через твое прикосновение она почувствовала твою ненависть, — ответила Мег — Ты ведь не доверяешь женщинам, особенно тем из них, кто обладает каким-либо даром.

Саймон не пытался отрицать сказанного.

— Для тебя я делаю исключение, Мег.

— Знаю. Я это видела в тебе.

— Что такое? Ты с нежностью улыбаешься моему брату? — спросил нарочито суровым голосом Доминик, обращаясь к Мег.

Саймон с опаской искоса взглянул на Доминика. Мег тихонько засмеялась.

— Из всех мужчин, ходящих по земле, — сказала она, — у тебя меньше всего причин для ревности.

— Верно. Но Саймон чертовски красив.

— Дункан тоже, — возразил Саймон. Доминик хмыкнул.

— Увидев Дункана с этой его колдуньей, я больше не беспокоюсь, что он будет смотреть на Мег не просто глазами друга.

Вслед за Домиником Саймон посмотрел туда, где лежал Дункан, крепко прижимая к себе тело Эмбер.

— Да, — прошептал Саймон. — Что нам теперь делать?

— То, что мы должны, — спокойно сказал Доминик.

— А именно?

— Надо допросить его, пока не проснулась колдунья.

— Позволь это сделать мне, — попросила Мег. После недолгого колебания Доминик кивнул.

— Будь по-твоему, моя соколица. Он помнит, что… был привязан к тебе, — Доминик слегка усмехнулся. — Обо мне у него, может быть, совсем другие воспоминания.

— Особенно если вспомнит, что случил ось в церкви, — насмешливо добавил Саймон.

Мег украдкой взглянула на Доминика. Она очень хорошо знала, насколько неприятно мужу вспоминать о плане Дункана и Джона выдать ее замуж за Шотландского Молота — над свежим трупом Доминика.

— Дункан, — окликнула Мег.

Ее нежный голос отнюдь не был робким. Она — хозяйка большого замка и глендруидская целительница, и Дункан должен внимать ей, когда она к нему обращается.

Он взглянул на нее снизу вверх; в его глазах в безумном танце кружились тени тьмы.

— Ей лучше? — спросила Мег.

— Ее кожа уже не такая холодная, — ответил Дункан.

Сопровождаемая приглушенным пением колокольчиков, Мег приблизилась к неподвижно лежавшей в объятиях Дункана девушке. Мег наклонилась над Эмбер, но не прикоснулась к ней.

— Как слышится ее сердце у тебя под рукой? — спросила Мег.

— Бьется сильно. Ровно.

— Прекрасно. Похоже, она уже не в беспамятстве, а скорее в целительном сне. Как только она будет готова к пробуждению, то проснется невредимой. Мег постояла, глядя, как большая рука Дункана отвела назад волосы от лица Эмбер. Даже во сне Эмбер, казалось, тянется вслед ласке, словно цветок, следящий путь солнца по небу.