Останки Мьюриел Хайкс-Бейли размазались по всем зеркалам на сцене. Казалось, что искаженные отражения лиц зияют ранами и истекают кровью. В левом углу сцены скопилась лужа густеющей крови.

Тимми видит, как Брайен Дзоттоли убегает через проход за кулисы, но не пытается его остановить. Стивен Майлс по-прежнему размахивает кадилом, и Тимми внезапно уносит на шестьдесят лет назад. Он видит только испуганного мальчишку. Они смотрят друг другу в глаза — как тогда — и снова видят друг друга в истинном облике. Такими, какие они есть на самом деле. Но это длится какую-то долю секунды, а потом…

Старики убегают следом за Брайеном.

Очень немногие из зрителей догадались, что все это — не заранее спланированное действо. Остальные — то есть подавляющее большинство — продолжали восторженно вопить, хлопать в ладоши и топать ногами в такт музыке, которая продолжала играть, не прерываясь ни на секунду, потому что музыканты привыкли к самым что ни есть жутким сценическим спецэффектам. Это были профессионалы, а профессионалы будут играть, что бы ни случилось.

На пару мгновений Тимми застыл посреди этого ада кромешного. Он стоит словно в трансе. Он вообще не здесь. Он — снова в часовне Святой Сесилии, наблюдает, как молодой Фрэнсис Локк вскрывает живот Китти Берне ритуальным ножом. И вот теперь она вновь умерла. Уже навсегда. Два мгновения слились в одно. Время остановилось и стало вечностью.

Он безмолвно кричит, зовет Карлу. Потому что он знает: она может унять его боль и печаль. Но ему видится только одна картина — неясная, затянутая туманом. Тяжелая дубовая дверь, обитая железом. И кто-то стучится с той стороны — с непомерного, неодолимого расстояния… кто-то стучится… отчаянно…

Потом что-то срывается…

Древняя жажда крови — бешеное вожделение, которое он так долго держал вузде — завладевает им со всей безудержной силой из прежних времен, задолго до черного леса. Он меняет обличье. Подобно Протею, он изменяет личины буквально одну за другой. Вот он пантера. Вот — вояк. Дев, лес и змея. Потом пошли звери-гибриды, у которых даже нет имен, настолько они немыслимы и кошмарны. А зрители в зале исходятся криком, приветствуя каждую метаморфозу, наконец он взмывает в небо на крыльях ночи. Птица-химера, стервятник и сокол. Он парит в черноте на фоне полной луны и камнем падает вниз, на зрителей в первом ряду. Рвет когтями лицо какого-то мужика, вырывает ему глаз и пьет кровь, которая льется бурлящей пеной из развороченной глазницы, и вкус свежей крови приводит его в исступление, он больше не может удерживать прежний облик. Еще не закончив с мужчиной, он превращается в волка, вцепляется в горло молоденькой девочки и тащит ее по проходу… он — летучая мышь, полосует когтями лицо мальчишки в черной косухе… он — пес, грызет чью-то оторванную руку…

И вот он снова на сцене. Похоже, только немногие зрители из первых рядов поняли, что происходит что-то по-настоящему страшное. Но даже они не пытаются убежать — они оглушены, заворожены страстной и темной силой того, чему только что стали свидетелями. Мальчик-вампир возвращает себе прежний облик. Бездумно, почти небрежно. Он снова — молоденький мальчик.

Мария и Руди вышли на сцену и убирают тела. Теперь почти все зрители в зале уверились, что это был просто спектакль. А над теми немногими, которые продолжают упорно считать, что все это было по-настоящему, просто смеются за их легковерие.

Музыканты играют медленную мелодию. Вступление к одной из его романтических песен о любви.

Тимми стоит перед зеркалом комнат смеха.

На мгновение в зеркале проступает его отражение. Как такое возможна? И вот его уже нет. Он размышляет: стать таким, как они… безнадежно. Когда я к ним приближаюсь, пропасть становится только шире. Я не человек, не человек. Я — только случайное эхо их бессознательных страхов. Ему горько. Он опустошен. Теперь с ним нет даже Китти.

— Я так одинок, — поет он, неуклюже подгоняя слова под старую мелодию. — Все ушли, все исчезли. Я — единственный, кто научился переносить светлый день.

Он понимает, что плачет. В открытую, не стыдясь своих слез. Он отрекается от своей вампирской природы, хотя и знает, что тем самым он разрушает себя. Никогда прежде он не чувствовал бремя вечности с такой пронзительной силой.

А потом зал взрывается аплодисментами, оглушительными, как грохот землетрясения.

лабиринт

Исчерпав весь запас эмоции, Карла заснула на битом стекле.

наплыв: лес

Руди, мы уже переехали границу штата?

Еще час назад, мастер Тимоти. Уже скоро мы съедем с шоссе на горную дорогу, что ведет в Узел.

Как здесь красиво! Я думал, что все эти штаты с такими смешными названиями… ну, которые заканчиваются на "о"… они все такие однообразные, тусклые и ужасно скучные. Но ты посмотри на горы. Сосновый лес совсем черный на фоне неба… и эти лиственные деревья, красные с золотым… осень… и воздух такой ароматный, насыщенный. А Карла все еще спит?

Все еще спит, мастер Тимоти. Прямо на переднем сиденье. Она, должно быть, потратила много сил. После всего, что случилось…

Она не сердится на меня, Руди?

Откуда мне знать? Она вообще почти не шевелилась с тех пор, как мы нашли ее в комнате наверху…

Я запрещаю тебе говорить про ту комнату!

…с тех пор, как мы ее нашли. Хотя вчера она разговаривала с журналистами. И очень, надо сказать, изобретательно.

Значит, мы снова остались с тобой вдвоем, Руди.

И еще Карла с Марией.

Да. Мария будет довольна. Ты же знаешь, как ей не нравилось убирать за другими. Вы с ней замечательно все провернули с полицией Бока-Бланки.

Ну разумеется. Но тут немалую роль сыграло и их, скажем так, благоговение перед вашей славой, мастер Тимоти. И еще вы их просто сразили вашей маской невинности и физической красотой. Впрочем, вы так воздействуете на всех смертных. Но вам больше не нужно об этом думать. Мисс Рубенс говорит, что вам сейчас нужен покой и отдых.

Да. Чтобы восстановиться, прийти в себя. Вновь обрести то, что потеряно. Я как ребенок, осиротевший в вечности. Я завернусь в темноту, как в уютный мохнатый плед… здесь, в лесах… спрячусь за большими горами… и там, в тишине, я найду свою тайную сущность, которую я потерял. Смотри, Руди, водопад!

Красиво, мастер Тимоти.

Посмотри на верхушки деревьев. К ним липнет туман. Мне здесь уже нравится. А что там слева, какой-то забор, вывеска на воротах…

Это вход в резервацию шошонов, мастер Тимоти. Уже скоро мы будем на месте.

А Карла все еще спит?

Да.

Интересно, что ей сейчас снится?

Может быть, то, что случилось…

Это было ужасно, Руди! Мне было страшно.

Вы никогда ничего не боитесь.

Ты, кажется, разочарован во мне. Не надо… Мне действительно было страшно. Мне и теперь еще страшно, когда я начинаю об этом думать…