Резкий порыв ветра взметнул полы плаща Данталиона. Мужчина, смахнув с брюк прах охотника, поднял взгляд в небо. Черные, налитые тяжелым свинцом тучи, медленно тянулись по небосводу, уплывая далеко за горизонт, кривая молния, прорезав темноту, ударила где-то за городом. Еще несколько молний рассекая черные тучи, слились в причудливый узор, резкий запах озона ударил в ноздри. Внезапно, мир замер: гром стих, грозные тучи, застыли, словно дожидаясь чего-то. Демон с интересом смотрел на небо, наблюдая, как на мир, словно завеса, опустилась гнетущая, мертвая, давящая на разум тишина.

Неожиданно черное небо покрылось тонкими линиями, которые, разбегаясь огненной паутиной, соединились в одном месте, разрывая густые тучи. Из разрыва появился столб яркого света, и метнулся к земле. Когда Данталион, наконец, смог видеть, небо по-прежнему было затянуто тучами, кое-где рассекаемыми молниями, легкий ветер доносил запах грозы и дождя, словно минуту назад ничего не произошло.

Подозвав демонов, глава клана отдал приказ еще раз осмотреть город. Через несколько мгновений он приблизился к тому месту, где, по его мнению, могло что-то происходить — небольшой пустырь между двумя строящимися домами. Унылое место навевало тоску, и ничего кроме этого. Поняв, что, ошибся, Данталион направился к остальным, чтобы, наконец, вернуться в резиденцию. Ему удалось уничтожить большинство охотников. Теперь они не скоро смогут обрести прежнюю силу.

Его привлекли одиночные выстрелы и женский крик. Но, похоже, он опоздал, и его демоны появились там раньше. Глава клана с пренебрежением наблюдал, как помощник, Лайл, помогает подняться с земли испуганной, немного потрепанной молодой демонице с пищащим комочком на руках.

— Что за идиотка! — подумал он, — кто же выходит на дело с ребенком, да еще во время охоты. Неужели ее не предупредили?

Его охватило легкое раздражение, рожденное необъяснимыми событиями. Что же, если она настолько глупа, что ей плевать на свою жизнь, он легко может это исправить. Внезапно, демоница отшатнулась от Лайла, словно испугавшись того, и лихорадочно прижав хнычущего ребенка к груди, резко повернулась к Данталиону. Врезавшись со всей силы в главу клана, она напряглась и посмотрела ему в глаза. Эти глаза он не забудет никогда. В них было столько всего: испуг, надежда, обреченность, упрямство, уязвимость… Непонятное до того чувство взметнулось в душе Данталиона, когда он сверлил взглядом незнакомую ему демоницу. Ее глаза… как передать их цвет, когда давно привык видеть вокруг только кровь, страх, боль и ужас? Серые, скорее даже серебристые, странные, холодные, как будто стеклянные, но безумно красивые, они словно гипнотизировали его, заставляя забыть о том, кто он такой и где сейчас находится. Но, быстро овладев собой, он мягко обратился к ней:

— Не стоит меня бояться, госпожа. Я вас не обижу. Мое имя Данталион.

Я вынырнула из чужих воспоминания, пытаясь преодолеть нервный спазм, мешающий сделать вдох. Лариса была рядом, снисходительно наблюдая за моими попытками. Потом, не говоря не слова, протянула мне бутылку с водой, и повернула ключ зажигания.

— Этого не может быть! — не переставала бормотать я, как только дыхание восстановилось.

— Ты мне не веришь? — равнодушно поинтересовалась сестра.

— Верю, и это меня пугает, — призналась я, — согласись, не каждый день доводится узнать, что твоя мать Ангел, которая сама, добровольно покинула небеса в поисках Падшего брата.

— Ты ее осуждаешь? — быстро спросила Лариса.

— Нет, что ты! — возмутилась я, — у меня нет права осуждать, кого бы то ни было. Особенно ее. Но это значит…Это значит, что ты не…

— Верно, я тебе не сестра. Точнее, твоей матерью стал Ангел, вселившийся в тело моей.

— Давно тебе стало об этом известно?

— Не очень. Знаешь, пребывание за чертой жизни, порой помогает многое понять, — Лариса невесело усмехнулась.

— Мне все равно. Ты — моя сестра. Единственное, что у меня осталось, — я неловко всхлипнула.

— А как же полукровка? Ну, тот, который, как ты думала, пытался меня убить? Неужели его убийственное обаяние на тебя больше не действует?

На миг в памяти всплыло лицо Адреса, его голос, взгляд, улыбка, с которой он смотрел на меня, когда мы были вместе, прикосновение горячих губ к моей пылающей от страсти коже. Мне захотелось закрыть глаза, и почувствовать на своем теле сильные и теплые, немного грубоватые руки. Прислониться спиной к его груди, чувствовать его дыхание на своей шее…

— Он мне никто, и ничего не значит для меня, — отвернувшись, я следила за мелькавшими деревьями, всеми силами пытаясь побороть непрошенные слезы.

— Возможно, — не стала настаивать Лариса, — но если тебе вдруг придет в голову бросить все и вернуться к нему — только скажи.

— Если мне придет такое в голову, просто убей меня, — тихо попросила я.

— Неужели все так плохо? — в ее голосе мелькнуло неподдельное сочувствие.

— Все просто замечательно, — я улыбнулась, и смело посмотрела в ее глаза.

Данталион не мог понять, как он, демон, которому больше тысячи лет, был способен на подобные чувства? Глядя на найденную им в грязном переулке раненую демоницу, он терял чувство времени и всё лишнее просто исчезало, его взгляд невольно становился мягче, голос тише, а сам он ощущал необъяснимое удовольствие просто оттого, что она рядом. Будто возрождалась его давно утраченная Anima. Были ли демоны способны на слабость, присущую никчемным людишкам? И слабость ли это — смотреть в ее серебристо-серые глаза и чувствовать себя на Небесах…

Он не заметил, как с силой сжал рубин в кулаке, не заметил, как темная кровь из раненой ладони струйкой закапала на ковер. У этого ублюдка ее глаза! Он должен был убить ее сразу, как только они нашли Регину, а не пытаться сделать из девчонки приманку. О чем он думал? Аурелия давно мертва, как бы он не пытался себя убедить в обратном. И ему никогда больше не увидеть этих глаз, не услышать ее голоса. Бездна! Как же он ее ненавидит!

Внезапно, автомобиль занесло на встречную полосу, и он, сбив дорожное ограждение, вылетел в кювет. Моя голова дернулась, и я с силой ударилась виском о боковое стекло. Застонав, почувствовала, как несколько осколков впились в кожу, но на этом наши испытания не закончились — автомобиль начал переворачиваться. Через несколько секунд покореженный кузов замер и наступила тишина. Я открыла глаза, поняв, что по-прежнему пристегнута ремнями безопасности. Все тело ныло, голова гудела, но я была жива! А Лариса? Где она? В машине ее нет! Что с ней? Неужели она погибла? Попытка выбраться самостоятельно ни к чему не привела. Кажется, сломана рука… Но где моя сестра? От этой мысли меня отвлек звук текущей жидкости и резкий запах бензина. «О Боже! Только не это!» Но разве совсем недавно я не пыталась себя убить? Может быть, это всего лишь расплата за попытку распоряжаться собственной жизнью? Только теперь я почувствовала страх и беспомощность. В темноте показались маленькие язычки пламени, и я попыталась выбраться из покореженного автомобиля.