— В ванной горел свет, — напомнил майор, вставая с кровати. — На раковине были обнаружены следы крови. Убийца отмывал орудие убийства, это мы уже знаем. Но тогда должно быть еще кое-что.

Он бросился в ванную и принялся изучать взглядом обстановку. Мне ничего не оставалось, как остаться в дверях и размышлять. Мать Яковлевой, сжав лицо в комочек, наблюдала за нами, подпирая косяк.

Я убиваю Машу Яковлеву. Остервенело, всаживая пилку в ее тело. Удар за ударом, пока она не перестала дергаться и не затихла на грязном полу. Ужас в ее глазах превратился в лед. Мои руки в крови. Я чувствую ее привкус на своих исцарапанных руках. Меня бьет мелкая дрожь. Что я натворил?

Или нет, не так.

Наконец-то ты мертва, тварь.

По полу растекается красное пятно.

Я вижу свое отражение в зеркале с орудием убийства в руках. Меня охватывает паника. В таком виде нельзя выходить из подъезда. Я бегу в ванную. Отмываю руки, лицо, проверяю, нет ли пятен на одежде. Выключаю воду и слышу чей-то голос. Шаги. Прятаться бессмысленно. Я открываю дверь и выхожу. Незнакомец наклонился над телом жертвы. Я беру первое, что попадается под руку.

Первое. Что. Попадается. Под руку.

Я огляделась в поисках чего-то достаточно тяжелого в коридоре. Прямо по правую руку от меня стояла странная штуковина, похожая на напольный светильник. Железный диск в основании, узкая трубка и три абажурчика, закрепленных на разном уровне. Я осторожно подняла это устройство. Килограмм шесть или семь точно. Похоже, и основание из бетона. Ухватившись двумя руками, я подняла светильник и замахнулась.

Да. Похоже, именно этой штукой Сеня получил по голове.

— Что ты делаешь, а ну поставь! — взревел Донских, застав меня за следственным экспериментом.

— Не думаю, что там есть отпечатки, — предположила я, возвращая светильник на место, — всё-таки эта тварь позаботилась о том, чтобы не спеша собрать свои вещички и все тут протереть.

— Что это за штуковина? — спросил Сергей, присев и разглядывая лампочки.

— Думаю, что какой-нибудь квартсхульт хлэнген брупбарп бра, — ответила я, отойдя на шаг назад. — У шведов других названий не бывает. Это «Икея», посмотри на наклейку.

— Надо отдать на экспертизу, возможно, они найдут на основании кровь твоего брата.

— Будем надеяться, — вздохнула я.

Донских достал телефон, набрал номер и велел своим подчиненным приехать в квартиру убитой.

— Тебе пора идти, Саша. — Он встал и улыбнулся мне одной из своих фирменных очаровательных улыбок. — Даже не знаю, как отпустить тебя одну. Не делай больше глупостей, хорошо?

— Не переживай за меня, я большая девочка. — Я поправила сумку на плече и открыла дверь. — Спасибо за помощь.

— Не думал, что скажу это, но тебе спасибо, — вздохнул Сергей и, покачав головой, добродушно улыбнулся. — Оставь мне адрес Тимофеева. Я съезжу, заберу записку.

— Островского, 12, — нехотя сообщила я, выйдя в подъезд.

От взгляда на квартиру Пилькевича меня передернуло. Дверь в темноте зияла черной дырой.

— Премного благодарен, — бросил Донских на прощание, когда я спускалась по лесенкам.

Я кивнула.

Мне было страшно даже представить, как пройдет их разговор, но я по привычке отдавала свою судьбу на волю случая.

— Саша, привет, ты где? — послышался в трубке встревоженный голос Артёма.

— Иду домой, — ответила я, расталкивая людей на остановке.

— У вас что-то случилось?

— Почему ты спрашиваешь? — у меня пересохло в горле.

Быстрым шагом я перебежала через дорогу в неположенном месте и перепрыгнула с газона на пешеходную дорожку.

— Это Лёха. — Артем говорил быстро, глотая слова. — Я не понял, что с ним происходит. Вроде днем всё было нормально, вы уехали, а теперь это.

— А что там? Что с ним? — я остановилась на мгновение.

— Да он разнес полквартиры! — воскликнул парнишка.

— В смысле?

— Он не отвечал на мои звонки, я приехал к нему домой. — Артем прокашлялся и продолжил. — Ждал, пока он среагирует на звонок в дверь, всё бесполезно. Открыл своим ключом. Это тело лежит на диване, с сигаретой во рту и играет на гитаре.

— На гитаре? — выдохнула я и спешно продолжила движение.

На улице начинало смеркаться. Толпы прохожих неспешно прогуливались, стекаясь к реке.

— Да. Он посоветовал мне заткнуться, потому что и так ни хрена не понимает половины того, что я говорю, и закрыл глаза. Он теперь всегда так делает, когда не желает слушать.

— Где он сейчас?

— Я попытался поговорить с ним, но этот псих не слушал меня. — Артем захлебывался от волнения. — Он разбил гитару об стол. Чуть башку мне не проломил! Сказал, что от нее никакого толка, и ушел.

Я представила состояние Тимофеева.

Мне вновь стало очень стыдно.

Вообразите, вы с утра включаете воду в ванной. Слышите ее журчание. Берете бумажное полотенце. Ваши уши реагируют на привычный звук сминаемой бумаги. И так каждое движение. Оно сопровождается звуком.

Он не слышит ничего.

Беззвучно льется вода, и если забыть ее закрыть, то ни один звук не напомнит вам вернуться и сделать это. Бесшумно щетка полирует зубы, без единого звука вы спускаетесь по ступенькам и в такой же полной тишине проводите свой день.

И вот, будучи в смешанных чувствах, однажды вы решаете вновь взять в руки гитару, как много лет назад. Пальцы совершают привычные движения, но прежнего эффекта не выходит. Снова безмолвие и пустота. И даже ломается она, разлетаясь на части, также бесшумно. Поразительно.

Это ад. Поистине ад для многих.

И он почти смирился с этим новым миром тишины, начал обретать в нем покой. Но пришла я и разрушила то хрупкое, что он успел возвести за эти годы, пытаясь привыкнуть к новому себе.

— Ты в порядке? — переспросила я, заметив, что почти бегу по дороге.

— А что со мной будет? — удивился Артем. — Лучше скажи, что с ним. Какого хрена он делает?

— Это моя вина, — вздохнула я.

— Что там между вами происходит, черт возьми?

— Всё было хорошо, потом нам сказали, что очнулся Сеня, мы приехали в больницу. Там Лёша встретил бывшего коллегу, Донских, который ведет дело моего брата. И тот сказал, что… встречается со мной.

— И это правда? — ошарашенно спросил паренек.

— Нет, — мне хотелось закричать от бессилия.

— Тогда зачем ему было это говорить?

— Всё сложно. — Я замешкалась, пересекая проезжую часть, и облегченно выдохнула, в последний момент увернувшись от автомобиля. — Между нами кое-что было. Но это не серьезно, и я предупреждала, что не собираюсь заводить с ним отношений.