Уважаемый мистер Карстейн!

Относительно сделанного Вами от лица Вашего клиента запроса спешим заявить, что никогда не сообщаем подобного рода сведения по телефону, равно как любым иным путем.

Исключение делается лишь для близких родственников, а также, в отдельных случаях, для полиции. Мы надеемся, что эти ограничения, навязанные войной, в скором времени будут сняты. Тем не менее, поскольку Вы пишете, что дело безотлагательное, ибо, по Вашим словам, заинтересованному лицу предстоит получить внушительное наследство, мы сделали для Вас исключение и навели соответствующие справки.

В Лондоне в 1912 году на свет появилось несколько Томасов Кроу и один Тревор Кроу, однако ни одного Титуса. В Эдинбурге родился Тимеус Кроу, а в Девоне — Титус Крю.

Сочетание «Титус Кроу» встречается крайне редко, и самой близкой к вашему запросу датой является 1916 год. 2 декабря 1916 года в Лондоне действительно появился на свет некто по имени Титус Кроу. Приносим извинения, если наши сведения не отличаются полнотой.

Если вы настаиваете на продолжении поисков, то мы со своей стороны будем вынуждены потребовать от вас документы, подтверждающие вашу личность и свидетельствующие о законности ваших интересов.

А пока остаемся искренне ваши…

Чувствуя, как все его существо — и тело, и ум — охватывает оцепенение, Титус Кроу еще раз перечитал письмо. Документы, подтверждающие личность Карстерса и законность его интересов! Ничего себе!

Отлично! Что бы вокруг него ни происходило, Титус Кроу получил предупреждение, в котором так нуждался. А предупрежден — значит вооружен, как говорится. И ему воистину нужно быть во всеоружии! Чего он ни при каких обстоятельствах не должен делать — так это спасаться бегством от непонятной опасности, от неопознанной угрозы. Его привел сюда интерес к оккультным, эзотерическим явлениям, и тот же интерес должен придать ему сил.

В общем, он объявил своеобразную войну. Да, но каково оружие его врага и каковы его цели? Остаток дня Кроу уже не работал, а сидел в тишине и строил планы…

Без пятнадцати пять пополудни он постучал в дверь Карстерса. Тот откликнулся, однако не пригласил внутрь войти, а сам вышел в коридор. Загораживая своей высокой, тощей фигурой последние остатки тусклого света, он сухо поинтересовался:

— Слушаю вас, мистер Кроу. Чем могу быть полезен?

— Сэр, — ответил Титус, — я укладываюсь со своей работой точно в график и потому смею полагать, что сумею завершить ее в установленный срок. Поэтому хочу вас попросить об одной любезности. Сегодня вечером в Лондоне будут кое-какие из моих друзей, и я подумал…

— То есть вы желали бы немного растянуть выходные? Что ж, не вижу в этом проблемы, мистер Кроу…

Хотя тон Карстерса казался вполне искренним, Титус подозревал, что на самом деле подкинул оккультисту проблему, и не малую. Карстерс явно не ожидал с его стороны такой дерзости — она озадачила его, сбила с толку, будто он ни на миг не допускал, что Титус может потребовать дополнительный выходной. Разумеется, внешне он своей озадаченности ничем не выдал и поспешил добавить:

— О да, непременно съездите и повидайтесь с друзьями. Кстати, вы оказали бы мне высокую честь, если захватили бы с собой небольшой подарок. Как насчет бутылки вина? Отлично! И когда вы намерены уехать?

— Как можно раньше, — ответил Кроу. — Если я уеду прямо сейчас, то в моем распоряжении будет весь завтрашний день и суббота. Тогда я наверняка смогу вернуться к вам в воскресенье и компенсировать дополнительный выходной.

— Нет-нет, даже слышать об этом не хочу! — Карстерс вскинул тощие руки. — Ко мне все равно на выходные нагрянут гости, и я не хотел бы, чтобы мне мешали. — Он выразительно посмотрел на Титуса. — Так что жду вас в понедельник утром. Желаю вам приятно провести время… главное, не забудьте захватить бутылку вина.

И Карстерс улыбнулся своей жутковатой улыбкой.

— Спасибо, — поблагодарил его Кроу и машинально протянул для рукопожатия руку — жест, который Карстерс проигнорировал, ибо уже повернулся к нему спиной и исчез в кабинете.

В двадцать минут шестого Титус подъехал к гостинице в окрестностях Гилфорда и отыскал там телефонную будку. В первый день Карстерс на всякий случай дал ему свой номер, не включенный в телефонные справочники. Юноша вынул письмо из Сомерсет-Хауса, обернул трубку носовым платком и набрал номер «Могильников».

На том конце провода тотчас откликнулся знакомый голос.

— Карстерс слушает вас. Кто говорит?

— А, мистер Карстейн, — произнес Кроу. — Если не ошибаюсь, вы сказали Карстейн…

Возникла недолгая пауза. Наконец старик произнес:

— Да-да, Карстейн, вы не ослышались. Полагаю, вы из Сомерсет-Хауса.

— Верно. Я звоню по поводу вашего запроса относительно некоего мистера Кроу.

— Ах да, разумеется. Титус Кроу, — пробормотал Карстерс. — Я давно жду вашего ответа.

— Хорошо, — ответил Титус. — Сочетание «Титус Кроу» встречается редко, и потому отыскать человека с таким именем не составило большого труда. У нас действительно имеется запись о его рождении — второго декабря 1912 года.

— Великолепно! — воскликнул Карстерс, не скрывая радости.

— Тем не менее, — поспешил продолжить Кроу, — я должен предупредить вас, что мы, как правило, не отвечаем на подобного рода запросы и потому рекомендуем вам в будущем…

— Я вас понял, — перебил его Карстерс. — Смею заверить вас, что в будущем не стану докучать своими запросами.

С этими словами он положил трубку, и разговор окончился.

Ну вот, кажется, получилось. Титус облегченно вздохнул и тоже вернул трубку на место. Его личность получила официальное подтверждение. Значит, первая линия обороны установлена.

А теперь нужно заняться другими делами.

Вернувшись в Лондон, Титус первым делом решил навестить одного знакомого, химика по образованию, с которым они вместе учились в Эдинбурге. Звали этого человека Тейлор Эйнсворт, а его интерес к химии ограничивался загадочными, малопонятными ее областями. Это пристрастие отвернуло от него как преподавателей, так и других студентов. Даже сейчас, сделав себе имя в науке, он не раз ловил на себе косые взгляды тех, кто считал его скорее алхимиком, нежели настоящим ученым. Незадолго до описываемых событий Эйнсворт вернулся назад в Лондон и был только рад возобновить старое знакомство. Он с готовностью откликнулся на приглашение Титуса выпить винца в его лондонской квартире, но с одним условием: уйти ему придется пораньше, ибо его ждут дела.

Затем Титус позвонил Гарри Таунли, своему семейному врачу. Таунли был старше его лет на двадцать и уже давно подумывал оставить врачебную практику ради духовного сана, однако он давно дружил с Кроу и пользовался его доверием. При этом, подобно Эйнсворту, этот врач питал интерес к весьма необычной области знаний. Таунли, которого за глаза нередко называли шарлатаном, твердо верил в гипноз, гомеопатию, траволечение и признавал подобные средства действенным дополнением к традиционным методам лечения. Впоследствии достоинства этих методов стали очевидны, однако в те годы Таунли слыл паршивой овцой среди коллег по профессии.