— Все нормально, — прошептала она. — Мне понадобится часок-другой, чтобы восстановить силы. Может, ты создашь покров? Чтобы никто не увидел меня.

— Может… — ответил Алдус, но даже не пошевелился.

Атайя почувствовала, что в его голосе появилось незнакомое ей напряжение, оттенок сожаления. Создавалось впечатление, что он не очень-то счастлив видеть ее.

Внезапно огонь свечей заколыхался, и Атайя широко раскрыла от удивления глаза: ни она, ни Алдус не двигались с места. Чем было вызвано колебание воздуха?

— Благодарю вас, отец Алдус, — послышался низкий мужской голос откуда-то из-за ее спины. — Вы оказали Кайту огромную услугу. Эта колдунья не должна продолжать красть души несчастных людей.

Атайя, несмотря на ужасную слабость, резко повернула голову. У входа стоял облаченный в черные одежды епископ Люкин. Он с отвращением оглядел ее с ног до головы без капли опасения.

Наверняка он знает, что у меня нет сил… — ужасаясь, подумала она.

— Принцесса Атайя, — воскликнул Люкин таким тоном, что казалось, одно ее имя являлось для него страшным ругательством. — В прошлый раз мы виделись с вами на похоронах вашего отца. Не думаю, что вы обратили на меня тогда внимание, ведь вы были слишком заняты: пытались спалить собор.

Атайя молчала, уставившись на дверной проем поверх плеча епископа, удивляясь тому, что не заметила его присутствия здесь через сферу.

Лукин, словно прочитав ее мысли, ехидно улыбнулся.

— Алдус назвал это покровом.

Атайя чувствовала, как медленно и мучительно ее охватывает липкий ужас, ужас сложившейся ситуации. Она гневно повернулась к Алдусу:

— Как ты посмел? Как ты мог так обойтись со мной?

Священник виновато опустил глаза.

— Не все из того, что он сказал вам, — ложь, ваше высочество, — издевательски усмехаясь, сказал Люкин. — Завтра мы действительно поедем в Делфархам. Причем все вместе. Ваш брат желает поговорить с вами.

О чем? — подумала Атайя. — О том, где меня лучше похоронить?

Они не виделись с Дарэком со дня похорон Кельвина. Атайя представила, сколько ненависти по отношению к ней скопилось в его душе, и у нее похолодели руки.

— У меня в этом городе много друзей, — как можно более храбро заявила Атайя епископу, мечтая поубавить его наглую уверенность. — Если я не вернусь вовремя, сюда явится целая толпа колдунов.

— Прекрасная ложь, ваше высочество! Должен вас разочаровать: отец Алдус уже сообщил мне о том, что вы — единственная колдунья, способная перемещаться в пространстве. Если вы мечтаете о появлении здесь своих приятелей, то, боюсь, вам придется слишком долго ждать.

Епископ хлопнул в ладоши, и в часовню вошли четыре солдата.

— Отец Алдус, я помню о нашем уговоре. Прошу вас.

Алдус двинулся к Атайе, и она попятилась назад, но вскоре была вынуждена остановиться: за ее спиной стояли гвардейцы короля.

Молодой священник осторожно положил ладонь на ее лоб. В его глазах отражались боль и отчаяние.

— Прости меня, Атайя… Для тебя это лучший выход. Учитель показал мне, как это делается…

Она почувствовала усиливающееся с каждой секундой давление на мозг и вскоре, поддавшись неведомой силе, опустилась на руки Алдуса, проваливаясь в темноту… Он отправил ее помимо ее воли в царство глубокого сна.

Первое, что увидела Атайя, очнувшись ото сна, был епископ Люкин, откинувшийся на шикарные подушки сиденья кареты. Он невозмутимо, даже нагловато смотрел на принцессу и, казалось, вовсе ее не боялся. Она быстро пришла в себя, хотя какая-то часть ее мозга все еще пребывала в некотором полузабытьи.

Атайя, несмотря на пристальный взгляд епископа, отдернула бархатные занавески и выглянуло в окно. На улице было темно, но разглядеть фигуры сопровождавших карету воинов не составляло труда: их дорожные камзолы, а также совершенно незнакомый ей пейзаж озаряло сияние луны.

Где бы они ни находились сейчас, Атайя поняла одно: Кайбурн остался далеко позади.

Проснувшись, она вспомнила все, что с ней случилось. Мысли, пугающие и зловещие, закружились в голове бесконечной вереницей. Сколько времени длился ее сон? Что с Тоней и всеми остальными? Живы ли они? Страшно думать о том, что рассказал епископу Алдус. Он вполне мог детально объяснить, где находится их Лагерь, рассказать, сколько колдунов скрываются в лесу, доложить их имена и возраст…

Следующая мысль отозвалась неприятной дрожью в спине.

— Где Алдус? — спросила Атайя.

Лукин беззаботно пожал плечами.

— Позади нас. Едет в другой карете. Я посчитал, что везти его рядом с вами не стоит. Вдруг вам в голову опять взбредет сыграть с ним какую-нибудь шутку?

— Почему вы так уверены, что я не сыграю шутку с вами?

Епископ снисходительно улыбнулся, сверкнув белоснежными зубами в полумраке кареты.

— Отец Алдус заверил меня, что вы ничего мне не сделаете, вернее, не сможете сделать.

Видимая уверенность Атайи начала исчезать. Люкин вел себя слишком спокойно, по-видимому, он обладал немалыми сведениями о ней и ее колдовстве. Принцесса опустила занавеску и устало откинулась на подушки, напряженно размышляя. Епископ не мог находиться с ней рядом каждую минуту: рано или поздно ей должны были предоставить хотя бы несколько минут одиночества для умывания и справления личных нужд.

Необходимо связаться с Тоней! — стучало в ее висках. — Нужно предупредить ее об опасности, сказать, чтобы они уходили из лагеря и были крайне осторожны…

Неожиданно пришедшая в голову идея обрадовала ее.

А почему бы не воспользоваться для побега тем же способом, который она применила для перенесения к Алдусу?

Какая же ты глупая! Почему не додумалась до этого сразу? — воскликнула про себя Атайя.

Притворившись, что сдается, она устало опустила ресницы и сделала вид, что собирается вновь заснуть. Как все просто! Ей всего лишь требуется расслабиться и найти нужное заклинание. Через несколько минут епископ останется в своей карете один.

Даже если она проспала всего несколько часов, ее силы должны были восстановиться. Об этом даже не стоило переживать!

Извилистые коридоры встретили ее привычным полумраком. Атайя шла по ним уверенно, в деталях воспроизводя в воображении свою комнату в старом монастыре.

Найдя нужное заклинание, принцесса напрягла мозг, готовясь к волшебному полету.

К ее большому удивлению, ничего подобного не произошло. Открыв глаза, Атайя опять увидела перед собой епископа, который откровенно хохотал.

Ужасная догадка обожгла ее мозг, подобно вспарывающей темноту вспышке молнии в ночном небе. Сердце неистово заколотилось в груди, а на лбу проступил холодный пот.