Медлин шагнула в комнату. Пламя свечей играло на золотистом шелке ее капора, на блестящих мягких волосах, окружало сияющим ореолом ее тонкое лицо сказочной феи. От одного ее вида у Анатоля захватило дух.

Может быть, он не имеет права любить ее, но все же любит…

Медлин подошла ближе, и Анатоль понял, что она тоже очень устала. Пока он трудился над Уиллом, ей пришлось успокаивать близких к истерике девушек и наводить порядок в доме, где все пошло кувырком. И ей это удалось.

Казалось, сам дом успокаивается в ее присутствии. «И в этом вся Медлин, - подумал он с гордостью и нежностью, - она и в аду ухитрилась бы навести порядок».

Ад… Замок Ледж. В такие ночи это было одно и то же. Медлин остановилась у письменного стола, убрала на место выбившуюся из прически прядь… и даже улыбнулась бледной улыбкой.

– Кажется, все угомонились. Даже Уилл лежит спокойнее.

– Хорошо, - пробормотал Анатоль.

– Однако Мариусу пришлось уехать. Его вызвали к дочери нашего арендатора, она заболела. Мистер Тригхорн будет смотреть за Уиллом, и если появятся признаки лихорадки, то Мариус просил, чтобы за ним послали. Ваш кузен очень добрый человек.

– Да.

– На прощание он мне сказал: «Позаботьтесь о нем, Медлин».

– Мог бы и не говорить. Он-то должен знать, что ты сделаешь для Уилла все, что в твоих силах.

– Он говорил не об Уилле. - Медлин устремила на Анатоля серьезный, открытый взгляд. - О вас, милорд.

Анатоль мысленно послал ко всем чертям Мариуса вместе с его заботой. Отвернувшись к окну, он проговорил фальшиво бодрым голосом:

– Ничего со мной не случится, дорогая. Медлин обошла стол, встала между Анатолем и темным окном. Убрала с его лица волосы, приложила ладонь ко лбу, и ее нежное прикосновение немного смягчило боль.

– У тебя совсем больной вид.

– Я просто устал.

– Тогда пойдем в постель, - прошептала она.

Сердце Анатоля замерло. Как долго он ждал этих слов, как долго ждал, чтобы Медлин посмотрела на него так! Сегодня днем он торжествовал, потому что твердо знал - он пробудил в ней страсть… но в ее сердце не был уверен вплоть до последней минуты.

Сейчас глаза ее излучали мягкий свет, как будто… как будто она и впрямь его любит. И ему неудержимо захотелось прижать ее к себе, сделать все, что в его силах, чтобы она так смотрела на него всегда.

Даже продолжать ее обманывать.

Вздохнув, Анатоль отвел ее руку.

– Прости, - сказал он. - В постели от меня сегодня толку не будет.

Щеки Медлин слегка порозовели.

– Мне не надо никакого «толку». Я только хочу, чтобы ты отдохнул рядом со мной.

Искушение было велико, но Анатоль по собственному горькому опыту знал, каким он будет нынешней ночью - беспокойным, резким, невыносимым.

– Боюсь, сегодня я даже для этого не гожусь. - Торопливо поцеловав ее в лоб, он проговорил: - Ступай в постель без меня.

Но Медлин не тронулась с места, глядя на него с бесконечной печалью.

– Пожалуйста, не делай этого.

– Не делать чего?

– Не нарушай обещание. Ты поклялся, что не будешь от меня убегать.

– Я и не убегал. Вот я стою перед тобой, разве нет?

– Да. - Она положила руку ему на грудь, прямо на сердце. - Но твои сердце и разум далеко отсюда. Они в том темном и страшном месте, куда мне нет доступа.

– Чепуха! Медлин, ты придумываешь бог знает что.

– Нет, не придумываю. Прошу тебя, скажи, что случилось.

– Ничего! - Он чувствовал себя виноватым, и поэтому в его голосе прозвучало раздражение. - Я всего-навсего помог Мариусу отпилить мальчишке ногу.

– То, что случилось с Уиллом, ужасно, - с грустью согласилась она. - Я знаю, что он твой любимец. И все его любят. Такой милый, застенчивый юноша! Но это был несчастный случай, просто несчастный случай. А ты ведешь себя так, словно виноват в том, что произошло.

– Может, так оно и есть.

– Нет! Ты сделал для Уилла все, что мог. Ты сразу же поспешил в замок, пригласил своего кузена лечить Уилла, даже помогал ему. Не знаю, найдется ли в Лондоне хоть один человек знатного рода, который сделал бы то же самое для своей жены, не говоря уже о лакее.

– Но этого недостаточно. Я должен был его защитить.

– Ты не можешь защитить весь мир.

– Нет, но я должен, по крайней мере, уметь спасать тех, кого… - Анатоль осекся и прикрыл рот ладонью.

Но Медлин докончила за него:

– Ты имеешь в виду тех людей, которым ты смотрел в глаза, а твои темные силы призвали на их головы проклятие?

Анатоль дернулся, словно она выстрелила в него из пистолета.

– К-как ты… - пролепетал он, заикаясь. - Откуда ты…

– Как я узнала? От Бесс Киннок. Она рассказывает слугам какие-то очень странные истории.

– Какие? - спросил Анатоль. От ужаса кровь застыла у него в жилах.

– Она говорит, что это ты виноват в смерти ее матери и в том, что случилось с Уиллом. Что ты колдун, наделенный демонической силой, как все Сентледжи, и тому подобную чепуху.

Итак, Медлин наконец узнала, но все еще не верит этому. Анатоль облегченно перевел дух.

– Полагаю, Бесс надо рассчитать, - продолжала Медлин.

– Нет, - твердо ответил Анатоль. Он не мог выгнать девушку за дверь только за то, что она осмелилась сказать правду.

– Но, Анатоль, она очень дурно влияет на других служанок. Конечно, ни один разумный человек не может в это поверить, но…

Медлин вдруг осеклась. Она смотрела на него, словно не веря своим глазам. Анатоль не знал, что она увидела в его лице - стыд или вину, но что-то его выдало.

– Мой бог! Анатоль, ты… ты сам в это веришь! Он хотел отвернуться, но она зажала его лицо в ладонях, заставила смотреть себе в глаза.

– Нет, Анатоль! Дорогой мой, милый… Нет! Я могу принять вашу легенду об Искателе Невест, но такие предрассудки… Дикие, подлые, злые! Это неправда, и я тебе это докажу. Посмотри мне в глаза, - предложила она. - Ты видишь в них что-нибудь ужасное?

Она нежно улыбнулась, и в этой улыбке была та же доверчивая невинность, с которой смотрели на него Уилл, Мэри Киннок, родная мать.

– О боже! - глухо застонал Анатоль, отпрянув от нее. Стальные когти ужаса сдавили его сердце при одной мысли о том, что когда-нибудь он посмотрит в ее глаза и увидит…

– Никогда больше так не делай! Не вводи меня в искушение… - Он отвернулся, закрыл лицо руками. - Медлин, пожалуйста, уходи. Сегодня я не могу с тобой говорить. У меня серьезные трудности, но я сам во всем разберусь, как делал это всегда.