Нам с Дженнингсом удалось довести «Монтрояль» почти до самых лабораторий Имперского Института КА'ППА-физики на Астериос-Протее. Там нас нагнал легкий крейсер «Прославленный», отогнавший сопровождавших нас «Звездных Огней» так, словно это был какой-нибудь линкор. Мгновением спустя на дисплее появилось лицо Трахфорд, и вид у нее был не то чтобы слишком довольный.

— Брим, подлый предатель, — прошипела она с лицом, перекошенным от гнева. — Клянусь, ты поплатишься головой за то, что натворил сегодня! Так вот, я официально обвиняю тебя в срыве всей операции!

Брови мои против воли поползли вверх.

— Что? — не поверил я своим ушам.

— То, что слышали, адмирал Вилф Анзор Брим, подлый трус! — рявкнула она, раскрасневшись.

— Не уверен, что правильно вас расслышал, генерал, — сказал я, переключая управление на автопилот. — Видите ли, мне послышалось, будто вы возлагаете вину за срыв вашей операции на меня.

— Вы не ослышались, Брим, — произнесла она. — И будь я проклята, если вы не поплатитесь за это как следует.

— Поплачусь? За что?

— Вам прекрасно известно, за что, карескрийский ублюдок!

— Генерал, — сказал я, покосившись на Дженнингса — тот пытался глядеть куда угодно, только не на меня. — Я настоятельно предлагаю вам немедленно успокоиться. У вас нет ни права, ни повода для подобных заявлений. И, кстати, я не слишком одобряю ваш выбор выражений.

— Вы еще даже не слышали всего того, что я обрушу на вас, Брим, — отвечала она. — Мне отвратительно уже то, как вы перенацелили свои эскадрильи на запасную цель, где лично вам угрожала меньшая опасность. И все эти убитые и раненые… — Голос ее драматически дрогнул, и тут до меня начало доходить, что в действительности было у нее на уме.

— Генерал, — произнес я настолько спокойно, насколько это вообще было возможно с учетом обстоятельств. — Ваша операция уже пошла наперекосяк к тому времени, когда я отозвал две эскадрильи к резервной цели.

— Откуда вам знать? — рявкнула она, и глаза ее вспыхнули обжигающей яростью. — Вас не было нигде поблизости от главной цели, когда вы оспаривали мои приказы.

— Погодите-ка, адмирал, — возмутился я. — Насколько я помню, это вы оспаривали мои приказы.

— У вас вообще не было никакого права отдавать какие бы то ни было приказы… за исключением тех, что касались организации космического прикрытия! — рявкнула она. — Этой операцией командовала я, а не вы.

— Организация космического прикрытия — именно то, чем я занимался, генерал, — ответил я сквозь зубы.

— Вы распыляли силы, Брим, — возразила она.

— Ровно в той степени, в какой я считал это нужным, — сказал я, с трудом удерживая себя в руках. — Если вы еще не забыли, генерал, вы вообще не предусмотрели никакого прикрытия для сил, атаковавших резервную цель, — ни эсминцев, ни штурмовиков. Если бы я не сделал того, что сделал, эта часть операции наверняка провалилась бы.

— Вы лишили основную часть моей операции тех кораблей, которые могли бы переломить ход боя, — прорычала она. — Совершенно ясно, что я сделала все, что было в моих силах, для успеха операции — только для того, чтобы ваш саботаж сорвал ее.

Она явно исполняла старательно подготовленный спектакль, и так же явно записывала его. По спине у меня пробежал неприятный холодок. Вот на основе таких заявлений выносятся приговоры военно-полевых судов.

— Генерал, — осторожно произнес я. — Мне представляется, вы сейчас не в состоянии поддерживать разумный разговор.

— Так уж не в состоянии, подлый трус?

— Абсолютно, генерал, — отвечал я. — Я не большой знаток по части психологии, но в настоящий момент вы явно не в состоянии ни вести себя нормально, ни мыслить логически. После того как вы отдохнете и более детально ознакомитесь с результатами операции, я готов буду принять ваши извинения — как профессиональные, так и личные.

Глаза у Трахфорд вдруг сделались огромными как тарелки от ярости.

— Извинения? — прошипела она сквозь зубы. — Ты поплатишься у меня за это карьерой, Брим — если не головой!

Дисплей мигнул и погас.

* * *

В изрядной мере благодаря помощи невозмутимого Дженнингса мне удалось-таки посадить «Монтрояль» на озеро Манчестер, сделав всего-то три «козла» (впрочем, кто считал?), и даже благополучно ошвартовать его у одного из лабораторных пирсов, отделавшись одной-единственной вмятиной на корпусе. Выключив генераторы, я отправил экипаж незадачливого TG-39 обратно на орбитальный форт 19, а также назначил Дженнингса временно исполняющим обязанности капитана «Монтрояля» до тех пор, пока руководство транспортных операций не назначит ему на смену пару профессиональных рулевых. Только после этого я бросился в центр связи узнать свежие новости из Аталанты.

Я не узнал ничего хорошего. И Барбюс, и Уильямс сообщали, что облачники висят в небе практически без перерыва и что город горит — равно как большая часть наземных сооружений базы. Экипажи «Звездных Огней» и «Непокорных» Ла-Салля сбили немало вражеских машин, однако число исправных кораблей быстро уменьшалось. Тому Карпентеру, старшему технику базы, пришлось поднимать со дна сбитые и затонувшие суда, чтобы использовать их на запчасти для последних способных подняться в космос кораблей. И без надлежащего прикрытия следующий же конвой на Гонтор разнесут в клочки — в этом можно было даже не сомневаться. Только Делакруа и его «Желтая птица» продолжали доставлять припасы практически блокированной космической крепости. Из докладов Уильямса следовало, что если не предпринять что-то в самое ближайшее время, та часть операции «Сапфир», что была связана с Гонтором, могла оказаться под серьезной угрозой.

И тут еще эта белокурая швабра Трахфорд выбирает момент, чтобы обвинить меня в провале ее операции!

Матерь Вута!

Хорошо еще, хоть Клавдия была пока жива и здорова (по крайней мере по состоянию на восемь метациклов назад, когда Барбюс отсылал свой доклад). Поскольку дом ее накануне разбомбили, она жила теперь на базе; Нестерио переехал вместе с ней. Вот уж не знаю почему, но я даже завидовал тому, что он спит в той самой кровати, в которой мы с Клавдией совсем недавно поклялись в вечной любви… Надо же, что делают с мужской логикой гормоны. Нужно было как можно скорее возвращаться в Аталанту! Но сначала нужно было сделать все, что возможно, для улучшения положения Аталанты здесь, в Авалоне. Я покосился на свой хроноиндикатор — середина ночной вахты. Все, кого мне необходимо было увидеть, спали. Впрочем — спасибо Молдингу! — Уоттерс и ее команда готовы были обеспечить мне перелет в Авалон этим же утром.

Я сменил белье и носки, а потом отправился в общежитие командированных офицеров. Дежурный за стойкой регистрации протянул мне небольшой конверт, добавив, что письмо пришло мне еще днем. Нахмурившись, я написал записку Уоттерс с просьбой быть готовой к отлету утром, потом распечатал конверт. Из него выпал листок пластика, покрытый хорошо знакомым мне почерком: