— Прости, что так поступила. Я никому не говорила, куда направлюсь. А Ниркес… он был так убедителен. Мне и в голову не пришло заподозрить его.

Никлосу хотелось добавить пару резких слов о её наивности, но он остановил себя, не желая размыкать объятий. Дотронувшись до слегка влажной после душа копны женских волос, аккуратно погладил, целуя нежный шёлк. Внутри стало теплее и он чуть плотнее придвинулся к девушке.

— Главное, что ты жива и усвоила этот урок. Больше никогда не убегай, Сэл. Я сделаю всё, чтобы это не повторилось.

И эти слова будто спугнули «зверька», девушка, не без усилий, разомкнула объятия, отодвигаясь назад, с опаской глядя на него. Ранимость сменилась решительностью, а в воздухе запахло предчувствием скандала.

— Сегодня ночью ты объявишь военное положение, не так ли? Мы действительно вступаем в войну с Подводным миром? — медленно заговорила она, а когда Ник кивнул, сделала глубокий вдох, готовясь нырнуть в омут королевского недовольства: — Ты обещал отпустить меня домой, Ник. После переговоров, не зависимо от их результатов. Я хочу вернуться в Сатуральские долины к своей семье. Хочу попрощаться с Артаном.

Ник разозлился. Будто не он сейчас распинался перед ней, говоря обо всех ужасах, что поджидают девушку за пределами дворца, когда его нет рядом. Неужели Селеста и правда подымает этот вопрос?! Желваки заходили под кожей, скрипнули зубы, и он процедил вопрос вслух.

Она встала с места, отходя в сторону, чтобы между ними оказалось как можно больше мебели. Но не отступила.

— Да, мой король. Ты обещал это мне. Обещал, что отпустишь. Я хочу уйти.

И Никлос взорвался.

— Да как ты не понимаешь, я не могу тебя отпустить! Слышишь, никогда! — заорал он, вскакивая с места. Из груди вылетел нориус, мощным движением сметая с пути диван, кофейный столик и кресло, разбивая на мелкие осколки стеклянную посуду. От грохота попадали картины и с громким звоном рухнул барный буфет, наполняя воздухом смесью ароматов дорогого алкоголя. А Селеста осталась стоять на месте. Она не двинулась даже когда он вплотную подошёл к ней, продолжая кричать:

— Без меня — ты умрёшь! Хочешь лишится свободы?! Да тебя кто угодно на привязь посадит, стоит только захотеть! — от крика девушка зажмурилась и сжала губы, но устояла.

— Ты беззащитна и никакой ариус не спасёт, ведь у тебя так много близких. Готова поставить их под удар?! Готова отказаться от моей защиты? Готова рискнуть всем и ради чего? Я ведь стараюсь ради нашего общего будущего! Вместе, ариус и нориус способны защитить королевство от любого зла! А ты так эгоистично хочешь сбежать от меня? — он легонько встряхнул Селесту за плечи, и она распахнула глаза, глядя на него с такой горечью и разочарованием, что это немного отрезвило мужчину и он отпустил её.

— Я не хочу бежать, Ник. Но ты не оставляешь мне выбора. Ты сам говорил, что теряешь голову рядом со мной. А во мне этого нет, — от её таких простых слов закололо сердце и Ник отшатнулся. — Знаешь, чего хотели морвиусы? Они хотели разбудить во мне желание тебя. Хотели, чтобы я влюбилась. Но когда я увидела иллюзию чёрного дракона, и как бабочка полетела на огонь, меня заслонила фигура Артана. Даже магия морвиусов не смогла побороть любовь к мужу.

— Сэл, он мёртв, — глухо сказал Никлос, отворачиваясь и безучастно разглядывая устроенный погром.

— Вот именно. Я всё равно люблю его. И не люблю тебя. Поэтому, чтобы не случилось непоправимого, прошу, отпусти меня, Ник!

Разболелась королевская голова. Склонившись, он сжал её, пытаясь унять ноющую, липкую и противную как студень боль, а в мыслях встают слова Ктуула: «Между вами никого никогда и не было. Что такое слияние против связи ариуса и нориуса? Ничто. Ваши силы — часть энергии основы мира. Вы обречены на любовь. Поэтому ты можешь взять её в любой момент, и она подчинится твоему желанию…»

Собравшись, стряхивая манящие слова вечного, Ник принял решение. Обернувшись, окинул замершую в напряжении девушку холодным взглядом и тяжёлым голосом объявил:

— Сегодняшние события за меня поставили точку в этом вопросе. Ты нужна подводникам, эльфам и морвиусам. Возможно, найдутся и другие желающие. Я не могу отдать ариус в чужие руки. Так что, Селеста Каргат, ты остаёшься рядом со мной. Мы будем вместе воевать против всего мира. Я никогда и никому тебя не отдам, поняла меня?

На глазах из белокрылой драконицы будто выкачали весь воздух. Взгляд потух, и она медленно кивнула в ответ.

* * *

После разговора с подопечной, Ник чувствовал себя паршиво, и это до крайности бесило, а гнев требовал выхода. Запутанный нервный узел из самых разных желаний рубил его как мечом, противоречивостью сбивая с толку. Он хотел и отпустить Селесту, и держать подле себя. Его пугало видеть испуг в глазах девушки, и злило, что больше ничего в них не было. Не отпускало воспоминание о ночи, когда она тянулась к нему сквозь страшный сон, и распростёртое на мокром камне тело, объятое магическим огнём. Он видел, как теряет её. И казалось, что бы он не сделал — Селеста исчезнет в морской пучине.

Оставалось несколько часов до заката и король, перепоручив дела Акрошу, отправился в единственное место, где чувствовал облегчение. В Магическую академию.

Помещение, где содержался Ктуул, было обито противомагическим растительным волокном, сшитым из редкого растения, растущего в Лясских болотах. Будучи в теле мага, вечный не имел доступа к своим силам, но вполне мог пользоваться даром Томара. Проверять это Никлос не собирался, поэтому заключил старого бога в камеру.

Пустая комната с соломенным тюфяком в углу и непритязательным ведром. Без окон, но со слабой масляной лампой под потолком. Раньше здесь хранились вещи колдунов, мантии, форма учащихся, предметы быта. Свентр выбрал удалённое помещение, максимально простое и которое легче всего переоборудовать под магическую клетку. Толстая входная дверь со сложным замком стала препятствием для физического побега, а магическая ткань, взятая со склада, прекрасно закупорила комнату от колдовства.

В помещении сухо, нет мышей и крыс, и тихо за счёт толстых стен и подземного расположения. Никто не услышит, даже если вечный криком изойдёт, вздумай Никлос его пытать. Но это не входило в планы короля.

Войдя в комнату, нориусом сильнее поджёг лампу, заполоняя пространство светом, высветляя замершего в позе медитации Ктуула. Бог медленно открыл глаза и широко улыбнулся. Одетый в сухую, но местами порванную мантию, скрываясь под внешностью Томара, он выглядел на удивление хорошо, несмотря на скудность пищи и отсутствие свежего воздуха. Здоровая, чистая кожа, волосы, хоть и грязные, но аккуратно приглаженные, с лица пропали следы усталости и старости, что навалились за лето на колдуна. Чем дольше тело находилось во власти вечного, тем свежее оно выглядело. Из движений ушла старческая усталость, появилась живость в глазах и жестах. Жадность до жизни. Это было кардинальным отличием между Томаром и Ктуулом, и сердце Ника сжалось пониманием, что возможно человека, взрастившего его наравне с отцом и дедом, больше нет.