— Ладно, Галь, пойдем? — Некрасов поднялся с кресла. — Поздно уже.

— Я вас подброшу. — Антон тоже вскочил. Обойти лежащего на полу Сабанова он не мог. Потоптался немного и переступил через него.

Потом они молча ехали в лифте вниз…

А Сабанов, оставшись в одиночестве, начал писать предсмертную записку.

Карандаш сломался, бумага порвалась.

Точить другой было бы глупо и странно. Игорь поискал на столе, нашел шариковую ручку и, выдернув новую страницу из блокнота, быстро написал короткую фразу: «Я вас выведу. Последний раз». Поискал глазами, куда бы положить записку, но не нашел, оставил на столе. Некоторое время стоял, глядя себе под ноги, а потом медленно, словно во сне, обернулся.

За ним был шкаф с оружием. Несколько красивых пистолетов поблескивали на малиновом бархате. Он заставил себя подойти, взять небольшой, черный, с коричневой рукояткой. Рука с пистолетом безвольно опустилась. Он взвел курок и от этого звука вздрогнул.

Суетливо поднес дуло к груди, потом переставил к виску, засунул даже в рот, но в конце концов упер холод металла к собственный лоб.

Денис, нахмурившись, сложил руки на груди. Перед ним сидела молодая женщина, прожившая, по сути, скотскую, полную мерзости и предательства жизнь. Во всяком случае, вторую ее половину, с тех пор как ее изнасиловал будущий муж. Какое несоответствие между внешним и внутренним! Подобные несоответствия всегда пугали Дениса, заставляли его думать «о вечном» и даже Библию открывать.

— Значит, деньги вы отдаете вот этим самым бандитам? — переведя дух, спросил он. — Седому и компании? Это у них вы кредит взяли?

— Да.

— Ясно. Продолжайте.

— Мы убили Игорька. Не своими руками, конечно. — Галина посмотрела на Грязнова. — Скажите, есть такая статья, по которой нас могут посадить за это?

— Есть. Доведение до самоубийства. Правда, любой адвокат-второкурсник вас вытащит, потому что это недоказуемо.

— Адвокат — продажная совесть. Так, кажется, у Достоевского?

— Ну, в общем, не только адвокатов это касается.

— А деньги нам все равно выплачивать пришлось. Сабанову, кстати, больше всех и повезло. Его семью трогать не стали. А вот нас всех до нитки раздели. Антона только ждали с зоны. Пригревали его там даже.

— Зачем? — удивился Денис.

— Все очень просто. — Некрасова пожала плечами. — Если бы он нас с Аркадием сдал, то посадили бы всех троих. С кого им тогда бабки требовать? А так он сидит спокойно, а мы тут горбатимся. Я квартиру продала, водочный цех этот поганый держу, все до копейки им отдаю. Аркаша тоже какими-то там махинациями занимался. И все равно хватало только на то, чтобы проценты вернуть.

— Значит, деньги не у него? — спросил Грязнов.

— Нет.

— И не у вас?

Галина отрицательно покачала головой.

— Значит, у Антона?

В дверь постучали.

— Так, товарищи дорогие, на выход! — В кабинет ввалился запыхавшийся Самохин. — Засада сработала, оперативники только что накрыли Антона на квартире у Ксении.

— Живьем взяли?

— Я разве сказал «взяли», шеф? — Самохин схватил со стола графин и прямо из горла залил себе в глотку литр воды. — Я сказал «накрыли». В общем, полундра полная. У него заложник.

— Кто?

— Актер этот…

— Максимов?

— Ага, есть, знаете, такие люди, которые вечно болтаются под ногами.

Грязнов толкнул плечом железную дверь и в буквальном смысле вывалился на крышу. В глаза ударил свет заходящего солнца.

— Тихо, тихо! Все нормально! — закричал он. — Никому не стрелять! Я его знаю! Мы с ним друзья!

Вся крыша была заполнена спецназовцами в масках. И все целились в стоящих на самом краю крыши Антона и Виктора Максимова.

— Привет… — Актер неестественно улыбнулся и сглотнул, скользнув дернувшимся кадыком по лезвию приставленного к горлу ножа. — Вот ведь какая ерунда получилась…

— Антон, ты чего? — Денис кивнул на нож. — Отпусти его.

— Привет, Грязнов. Я вот только тебя и ждал. — Он оглянулся.

— Ну вот я здесь.

— Это я Белоусова убил. А знаешь, за что?

— Знаю. Только это не он остальные шестнадцать дырок сделал в вашем Женьке.

Антон от удивления открыл рот:

— Галина?!

— Да. Она у меня в кабинете сейчас сидит. Рассказывает.

И вдруг Антон засмеялся. Тихо так захихикал. Спецназовцы удивленно переглянулись.

— Что, смешно? — сдавленно поинтересовался Виктор. — Может, отпустишь меня, а, раз тебе так весело?

— Надо же, и тут не угадал! — Антон вдруг перестал смеяться. — Что такое «не везет» и как с ним бороться? Рассказать тебе, что такое «не везет»?

— Расскажи. — Денис шагнул вперед.

— У меня было четыре друга. Настоящих друга, как в книжках, как в песнях. Одного мы дружно довели до самоубийства, второй переспал с моей женой, третий и четвертая упекли меня в тюрягу. У меня была жена, которую я очень любил. Она переспала с половиной города. С тобой тоже успела? — Он толкнул Виктора в бок.

— Я, как мужчина, не обязан отвечать на подобные вопросы.

— Успе-ела. — Антон кивнул Денису: — А с тобой?

Тот промолчал.

— У меня был отец. Человек, которым я гордился, с которого я старался брать пример. Он умер, думая, что его сын — вор и убийца. Забавно, правда? И даже вот этот смазливый сучара не меня играет, а Игореню. Вот что называется «не везет»!

Грязнов сделал еще шаг.

— А вот теперь я покажу тебе, как с этим бороться. — Антон улыбнулся. — Смотрите все очень внимательно! Когда-нибудь каждому из вас может пригодиться!

Убрав нож от горла Виктора, Антон резко оттолкнул его от себя.

— Брось нож! Руки за голову! — наперебой заорали спецназовцы.

— Не надо… — тихо, почти шепотом, пробормотал Денис.

Антон закрыл глаза, сделал шаг назад и, раскинув руки, как птица, бросился с крыши вниз.

Крови не было. Антон в несуразной позе лежал на тротуаре, его голова свешивалась с высокого бордюрного камня.

— Если бы зацепился за дерево, мог бы выжить, — заметил судмедэксперт, глядя на раскидистую крону росшего у самого дома тополя.

— Он не хотел выжить… — тихо сказал Грязнов.

— Вы не понимаете. В такие моменты непроизвольно срабатывает инстинкт самосохранения. Посмотрите на его руки.

Судебный медик приподнял руку Антона — вся кожа на ладони была содрана.