Обзор сегодняшнего терроризма мы начали с середины 20-го века. Но, конечно, первые нападения земледельцев-бетинцев на альфидов-машиностроителей произошли не в Палестине 1960-х, а гораздо раньше. Уже в начале 19-го века вторжение машин во все сферы производства приводило к гигантской социальной ломке жизненных устоев, ломка причиняла страдания, страдания вызывали протест, протест порождал акты насилия. Движение "луддитов" в Англии (1811–1816) содержало все знакомые нам элементы: ночные нападения злоумышленников в масках, разрушение и поджоги фабрик, убийства их владельцев, последующая охота за нападавшими, аресты, суды, казни, высылки.16

С середины 19-го века терроризм приобретает международный характер. Но истоки его, как правило, находились в районах и странах, отстававших на пути индустриального развития. Итальянские карбонарии, польские анархисты, российские народовольцы и эсеры, ирландские католики, сербские националисты — все они имеют право получить отдельную главу в историческом обзоре "Земледельцы против машиностроителей". Летопись терроризма в период, предшествовавший Первой мировой войне, не уступит ни длиной, ни кровавостью терроризму, начавшемуся после Второй. Так же бомбы взрывались в кафе и скверах, так же лилась кровь невинных людей на улицах Парижа и Лиона, Лондона и Манчестера, Чикаго и Нью-Йорка, Москвы и Санкт-Петербурга, Вены и Сараева. Существующие формы государств, вступавших в индустриальную эру, объявлялись преступными, а всем сотрудникам административного и судебного управления заранее и заочно выносился смертный приговор. От пуль, бомб и кинжалов анархистов гибли не только рядовые защитники права и порядка, не только министры, губернаторы, полицмейстеры, но и главы государств и члены их семей: русский царь Александр Второй (1881), французский президент Сади Карно (1894), премьер-министр Испании Антонио Канова (1897), австрийская императрица Елизавета (1898), король Италии Умберто Первый (1900), президент США Мак-Кинли (1901), король Португалии Карлос и его сын Луис (1908), наследник австрийского престола, эрцгерцог Фердинанд (1914).17

Тогда так же, как сегодняшний джихад, движение анархистов-социалистов не имело строгих организационных форм, поэтому полиции было так трудно бороться с ним. Об этом говорил на суде французский анархист Эмиль Генри, бросивший бомбу в парижское кафе: "С каждым днём ненависть переполняла меня при виде этого отвратительного общества… Корни анархизма глубоки: он есть реакция на прогнивший порядок… Он повсюду, поэтому его невозможно поймать. В конце концов он вас уничтожит".18 Гибель невинных людей в огне террора революционеры оправдывали теми же аргументами, что и джихадисты: "Анархисты не будут щадить детей и женщин буржуазии, потому что она не щадит детей и женщин угнетённого большинства", заявил Эмиль Генри.19 И точно так же интеллектуалы и художники во всём мире, хотя и не одобряли вслух акты насилия, дружным хором утверждали, что бороться с ними нужно не ответным насилием, а устраняя несправедливости и жестокости господствующих режимов.

Если бы современный исследователь взялся за написание истории вступления России в индустриальную эру, он вправе был бы разбить свой труд на две части: первая — период революционного террора, начало которого было отмечено фигурами учителей Ленина — Чернышевского, Бакунина, Нечаева, Желябова (1861–1917); вторая — от большевистского переворота в октябре 1917 до падения коммунизма в августе 1991 года, то есть период, в котором коммунистическая олигархия сделала внутренний и внешний террор своим монопольным оружием. Исторические аналогии — дело рискованное, обращаться с ними нужно крайне осторожно. И всё же представляется правомочной такая гипотеза: вступление других отставших стран в индустриальную эру тоже, скорее всего, будет иметь аналогичные два этапа: сначала — стихийный террор, потом — жёсткая диктатура, базирующаяся на исламистской — столь похожей на коммунистическую — идеологии.

Примерами мусульманских государств, вступивших во вторую стадию, можно считать Иран, Сирию, Ливию. Мы почти не видим террористов из этих стран, и это объясняется тем, что тоталитаризм умеет держать своих подданных под полным контролем, крайне затрудняет их свободу перемещения, их контакты, обмен информацией, подавляет малейшие попытки вступления в какие бы то ни было ассоциации друг с другом. Скорее всего и развитие Египта, Пакистана, Саудовской Аравии пойдёт в сторону тоталитаризма, а не в сторону демократии, как надеются благомыслящие интеллектуалы. Но индустриальному миру это принесёт некоторое облегчение. Тоталитарный режим не терпит людей, готовых идти на смерть за абстрактные идеи, — а именно такие представляют сегодня самую большую опасность для нас. Тоталитаризму, по крайней мере, можно грозить ракетами, авианосцами, бронированными вертолётами — и поздний Советский Союз показал, что такие "аргументы" на него действуют. Толкать же эти несозревшие страны в сторону демократии — верный рецепт возрождения террора во всей его силе.

В истории борьбы земледельцев против кочевников мы обнаружим два знаменитых сооружения, сыгравших важную оборонительную роль: Великую Китайскую стену (постройка началась в 3-м веке до Р.Х.), протянувшуюся на 2400 километров, выстроенную для защиты от кочевников Великих степей; и Стену императора Адриана (начало 2-го века по Р.Х.) длиной 118 километров, перегородившую Британию и защищавшую южную — римскую — половину от северных племён. Представляется глубоко символичным, что и в наши дни две индустриальные державы убедились в печальной необходимости строить защитные стены от нападающих земледельцев. Израильская стена спроектирована для защиты от палестинских террористов, уже начавших военные действия. Американцы строят шестифутовую ограду на границе с Мексикой для того, чтобы остановить поток нелегальных иммигрантов, рвущихся в Америку пока только на заработки. Но, думается, что возникновение террористического движения в этой стране и в Южной Америке — не за горами. Вспышки террора уже наблюдались в Колумбии, Перу, Сальвадоре, да и в самой Мексике его давно применяют индейцы чиаппу, а в сентябре 2007 года террористами там было взорвано несколько нефтепроводов.20

Удалось ли тем древним сооружениям остановить напор кочевников? По этому вопросу мнения историков расходятся. Некоторые любят приводить примеры победных прорывов через обе стены. Однако никто не может оспорить тот простой факт, что в течение почти трёх веков Британия к югу от Адриановой стены принадлежала Римской империи. Или, что гунны, после четырёх веков атак на Китайскую стену (порой весьма успешных), повернули своих коней на Запад и двинулись на завоевание Европы. Китайская стена играла роль важного оборонительного рубежа много раз и в последующие века, вплоть до противоборства с племенами манчжуров в 17-м веке по Р.Х.

Высокая стальная ограда, оснащённая фонарями, сигнальными датчиками, сторожевыми башнями, конечно, должна сыграть свою роль в системе обороны индустриального мира. Однако всякому ясно, что одними военными мерами противостоять наступлению бетинцев невозможно. Фронт сегодняшней борьбы бесконечно шире, он имеет много невидимых участков, тянется в сферах идеологии, политики, юстиции, образования, религии, культуры, и именно здесь ситуация выглядит особенно тревожной. Именно здесь индустриальный мир отдаёт без боя важнейшие позиции одну за другой. Вглядимся же в новейшую историю сражений на этих фронтах, попробуем оценить ширину пробитых противником брешей, число разрушенных крепостей, глубину тайных подкопов.