Повторим вопрос. Почему, стоя у реки Лопасни, откуда три часа ходу было до «изменника» Олега Рязанского, Дмитрий Донской туда не пошёл?

И второй вопрос. Почему Рязань и рязанцы (а, кстати, Коломна – это было рязанское княжество, Тула – рязанское, Елец – рязанское) участвовали и составляли костяк городского ополчения Дмитрия Донского?

И ещё, после 1380 года, когда великий Дмитрий Донской победил и вырвался из-под гнёта Золотой Орды, ровно через пять лет Олег Рязанский, «сподвижник и холуй Мамая», пишет: «Дорогой Дмитрий Донской! Ты чего-то „по запарке“ после Куликовской битвы забрал у меня Коломну с Тулой. Верни!». Ответ был гордым: «Я тут вообще весь герой после Куликовской битвы». Все, вопрос исчерпан. Однако бедный, занюханный Олег Рязанский собирает войско, мылит шею бедному нашему великому победителю в Куликовской битве Дмитрию Донскому и заставляет его сына жениться на собственной дочери. «Только в этом случае, – говорит он, – я подпишу с тобой мирный договор. А не женишь, я выгоню тебя не только из Коломны и Ельца пешком, но из всей Помосковской Руси». Вот и ответ князя Рязанского Дмитрию Донскому. Это не наши выдумки, это «Житие благоверного князя Олега Рязанского». Утверждённое РПЦ! И вот еще удивительный факт. С 1385 года, после заключения мира между Рязанью и Дмитрием Донским, моментально Михаил Тверской признаёт главенство Дмитрия Донского.

Этот вопрос еще ждет своего ответа.

Вернемся к Девичьим полям.

Площадь Калужской заставы, современная Калужская площадь. Здесь, в районе метро Октябрьская, стоит храм Иоанна-воина, что на Большой Якиманке, и стоял храм Спаса Нерукотворного, который сейчас снесён. Он был в Большом Спасоналивковском переулке, а вот старый храм Иоанна Воина ближе к Москве-реке, на месте новой Третьяковки. Здесь было большое поле, на котором могли разместиться все войска для принятия присяги.

Девичье поле потом стало называться Бабьи Городки. Где на Крымском валу стоит новая Третьяковская галерея, этот бетонный куб, раньше были заливные луга. Возражения о том, что Церковь Иоанна Воина – это, по сути дела, новодел, отметаются. В истории церкви Иоанна Воина написано: «И стояла церковь Иоанна Воина на берегу Москвы-реки и была перенесена потом. На новом месте построена каменна в XVI веке». Старая церковь стояла на берегу, на урезе Москвы-реки. И до того, как построили знаменитую эту железобетонную кубышку, там стояла часовня. Её, естественно, снесли. Часовня обозначала до середины XX века, что на этом месте стояла первая церковь Иоанна Воина.

Церкви Иоанна Воина имеют очень интересное ритуальное значение – эти церкви ставятся там, где войско перед битвой присягу принимает, что в этой битве – именно в этой битве – оно будет служить тому хозяину, с которым пришло. Это единственная церковь Иоанна Воина в городе Москве.

Второе. На месте Бабьих Городков, по легенде, стоял монастырь, который назывался не просто Девичий, а Старый Девичий в Голутвине. До сих пор Голутвинские переулки остались.

А. Т. Фоменко рассматривает три маршрута движения войск.

Войска могли идти и переправляться через Москву-реку на Лужнецкую набережную, могли идти прямо по Якиманке к Кремлю, и третий вариант – переправляться по Крымскому броду.

Переправа на Лужнецкую набережную. Ни один нормальный стратег не будет переправлять конное войско с крутого берега Воробьевых гор вниз через речку на болота. Лужники – это было болото. Такой стратег может быть только сумасшедшим.

Путь прямо к Кремлю по Якиманке. Ни один военачальник не поведёт конное войско через болото (Болотную площадь) в слиянии двух рек – Москвы и Неглинки. Это самая широкая водная гладь. То есть мы отметаем две теории Татьяны Фоменко, ибо мы знаем, чья это теория. А не Анатолия Тимофеевича.

Две теории Татьяны Фоменко, что войска переходили или у Лужников – на болотах, или на слиянии двух рек – также на болотах. Ни один стратегически грамотный воевода не поведёт через болота свои войска. Поэтому единственно возможный переход был на Крымском броде.

Крымского брода нет в «Задонщине», а есть Сенькин брод. Причём он так и называется – Сенькин брод у четырёх церквей. То есть здесь уже было четыре церкви.

Покажите мне место на Дону, где были бы четыре церкви! Хоть одно… Хоть сейчас!

Здесь же, даже в те времена, они были. Совершенно понятно. В Алексеевском монастыре, Зачатьевском монастыре и на Бору. А это есть знаменитый по сей день Сивкин брод, впадение в Москву-реку речки Сивки. Там, где сейчас памятник Петру.

Но перед тем, как пойти на переправу, здесь они на Девичьем поле встретили Владимира Серпуховского, которому далее всего было до Лопасни (ведь историки говорят, что они встретились у брода на реке Лопасня) идти из Серпухова, поэтому он пришёл последним.

Во-вторых, здесь они встретили московское ополчение, которому, конечно же, до Лопасни идти было тоже дальше всех из Москвы.

И третье. Здесь они отделили очень интересные подразделения. Потому что вдоль всей Москвы-реки – напомню, в то время обводного канала не было, – так вот, вдоль всей Москвы-реки стоят просто вдоль берега церкви Николая Чудотворца и очень интересные церкви Пантелеймона Целителя и Косьмы и Демьяна Целителей. То есть, исходя из нашей реконструкции, они заранее по берегу пробросали стрелков и поставили полевые госпитали. В случае если будет поражение, то уйти через реку, прикрытую стрелками, и сразу в госпитали. А в случае если будет отступать противник, то здесь его будут простреливать с берега. Но полевые госпитали везде по берегу. А в самом центре Замоскворечья стоит совершенно замечательное сооружение – Марфо-Мариинская обитель сестёр милосердия, богом принятых для попечения раненых. Прямо посреди Замоскворечья. То есть основной, даже не полевой, а стационарный госпиталь оставили здесь за рекой. Женщин с собой не взяли.

И здесь же мы находим храмы – Спаса Нерукотворного в Спасоналивковском переулке и Спаса Нерукотворного на Убогих домах в Царицынском переулке. И на Божедомке – Пречистенка, 12.

Почему мы упоминаем Спаса Нерукотворного? Есть очень серьёзные аргументы в пользу того, что Спас Нерукотворный – это не одно лишь знамя. Поразительно, на древних иконах мы видим иконы Спаса Нерукотворного над Дмитрием Донским и над Мамаем.

Над русским войском и над ордынским войском Мамая. Спас Нерукотворный примерно соответствует современным голубым беретам на десантниках. Это было отличие элитной гвардии, прошедшей обучение школе Спаса Нерукотворного, специальным воинским премудростям, умению ведения боя. Это профессиональная гвардия, известная из других литературных источников как берсерки. Иначе говоря, медведь с секирой. Те, которые ещё могли вызывать в себе такое состояние предбоевое. Чисто духовным воспитанием. Это современные ушу, кендо, самураи и т. п. Мы ведь больше сейчас смотрим на Запад и Восток. Всё это Спас Нерукотворный, и корни его растут ещё с XIV века и ранее.

Почему мы упомянули берсерков? Бер – медведь, сер – секира. Медведь с секирой. Тот самый, что на гербе Ярославля. Так вот, эти берсерки имели отличительное звание Спаса Нерукотворного, поэтому и в церкви их покровителем был Спас Нерукотворный. Соответственно, там, где стоят сейчас церкви Спаса Нерукотворного, были они поставлены гвардейцами в честь тех побед и в память тех потерь, которые были на Куликовом поле.