Что? Снова эта доска? На том же месте? Откуда?

Однако додумать этот странный факт не хватило ни сил, ни времени. Ольга отключилась. А когда, повинуясь неведомому внутреннему сигналу, вновь открыла глаза, за окнами машины стояла прозрачная звездная ночь. Слева, прямо над маслянисто блестевшим полотном асфальта, висела крупная пятнистая луна. Где-то впереди, видимо, на далеком дорожном перевале, светились, то пропадая, то возникая вновь, две яркие желтые бусинки огоньков: верно, какая-то машина спешила навстречу. И Славина почему-то по-детски обрадовалась этим прыгающим искоркам. Все-таки, когда знаешь, что в пути ты не одна, жить становится чуточку легче.

Лестница вместе с ущельем сделала крутой поворот, и дорога стала забирать резко влево. Скала справа неожиданно резко выросла и превратилась в идеально прямую отвесную стену. Высоко наверху, примерно метрах в ста пятидесяти от основания, виднелись многочисленные входы в пещеры. Как соты, извлеченные из улья, медово-розовый камень сочился отраженным солнечным светом.

— Ух, ты! — восхищенно выдохнул Адам. — Тут тоже жили телем? Как же они на такую высоту попадали? Разве что и в самом деле летали…

— Два года назад мы туда все же забрались, — с удовольствием вспомнил Макс. — Вернее, не забрались, а спустились! Вертолет сел на вершину скалы, а мы оттуда на канатах. Я-то ладно, в горах бывать приходилось, с азами альпинизма знаком. А Моду… — Барт расхохотался. — Унего на спине рюкзак был, и вдруг на лямке защелка отстегнулась. Рюкзак падать стал, но, как оказалось, под его вторую лямку страховочный конец завели. Короче, рюкзак съехал к пяткам, Моду как неваляшка перевернулся, еле мы его втянули. Он орал так, что я думал — землетрясение начнется! Приедет, спроси у него, как он к телем ходил…

— Спрошу, — улыбнулся Адам, представляя чернокожего друга болтающимся на фоне розовой скалы. — Ну и что там, в пещерах?

— Тут уже более цивилизованные карлики обитали. Окна у них имелись, двери. Да и сами постройки, те, что внутри горы, из обожженного кирпича. Я вообще думаю, что эти места уже кто-то другой обживал. Лестницы обнаружились, почти сгнившие, из прутьев. А телем лестницы ни к чему, они летали.

— Может, догоны тут жить пытались?

— Может. Но про это никто ничего не говорит. А нынешним догонам сюда вход воспрещен.

— Почему?

— Духи не велят. Ведь тут, рядом, их главное святилище…

— То, где хогон обитает?

— Оно самое. Минут через пять мы его увидим, вернее, заднюю часть скалы, в которой оно расположено. Вот еще одна странность: эту часть с рисунками видно почти со всех сторон, причем ощущение такое, что гора рядом, минут десять ходу. А до нее идти часа четыре. И все это время размер рисунка не меняется. И ракурс со всех сторон — один и тот же.

— Как это?

— Сам сейчас увидишь.

Подъем, наконец, закончился, и друзья вышли на ровное плато. В некотором отдалении открылась большая деревня. Впрочем, слово «большая» подходило к ней исключительно по догонским меркам. Островерхие круглые крыши забавными сказочными шляпами венчали разномастные кубики хижин. Ближе к скалам домики почти сливались по цвету с розово-коричневым камнем, а те, что располагались ниже, уютно прятались под кроны кудрявых рослых деревьев.

— Картинка из детской сказки, — улыбнулся Барт.

— Ну да, — согласился спутник, — просто «Незнайка на Луне». У них даже крыши как космические корабли.

— Космические, говоришь? Ну-ка, глянь вон туда!

На горе, противоположной той, где разместилась игрушечная деревушка, ровно скошенный бок скалы пестрел какими-то странными пунктирами и овалами. Адам присмотрелся, даже прижал пальцами уголки глаз, наводя резкость.

— Это…

По красноватой поверхности плыли огромные рыбы. Или не рыбы? Туловище странных созданий надвое вспарывал строго вытянутый прямоугольник пустоты. Верхняя часть, с плавником и конусообразной головой, чуть опережала нижнюю — срезанное рыбье брюхо. Рядом с «рыбами» летели странные самолеты. Тоже зачем-то разрезанные надвое. Фюзеляж с отчетливо торчащим хвостом так же несколько опережал самолетное пузо, тяжелое и плоское.

— Так ведь это — космические корабли? — не веря собственным глазам, обернулся к другу Адам. — А вот эти ромбы? Овалы? Чаши? Это — что?

— Ну, если есть ракеты и самолеты, то, видимо, это — оставшаяся часть сириусянского воздушного флота.

— Летающие тарелки, что ли?

— Похоже, — согласился Барт.

— Какого же размера этот рисунок вблизи, если так издалека все четко видно?

— Точно такого же. В этом и есть загадка. Сам увидишь. У входа в пещеру, кстати, есть прелюбопытнейшее панно: спуск знаменитого ковчега, с которого, как утверждают догоны, началась жизнь на Земле.

— Ковчега Номмо?

— Помнишь еще?

— Да тут, что не знаешь, вспомнишь…

— Ну, пойдем? Надо решать, как к хогону лучше подкатиться. Хорошо бы, Моду уже прибыл. Он тут в большом авторитете.

— Слушай, а вход в пещеру много народу охраняет? — Адам продолжал пристально разглядывать далекие рисунки.

— Нет, только сам хогон. Другим там находиться запрещено.

— А когда хогон отходит куда-нибудь?

— А он не отходит. Он там живет. Ему носят еду, питье. Хогон, по догонским меркам, уже не принадлежит к миру живых, ведь им может стать только мужчина за пятьдесят, а пятьдесят — это цикл человеческой жизни.

— Почему так мало?

— Потому что это цикл вращения Сириуса. Помнишь, вся сакральная жизнь догонов строится в соответствии с этим циклом. Они считают, что человеческий век — это пятьдесят лет. Потому и хогона выбирают соответствующего возраста. Вроде бы, он уже принадлежит миру мертвых. Потому способен общаться с предками, узнавать их волю.

— Ну, а если хогон отойдет по нужде? Или приболеет?

— Да хоть совсем уйдет! Все равно к пещере и близко никто не подойдет. Боятся.

— Чего? — ухмыльнулся Адам. — Или кого? Духов?

— Духов, — серьезно подтвердил Барт.

— Отлично! — потер руки Адам. — Значит, у нас в любом случае есть шанс!

— Что ты задумал? — ухватил Макс приятеля за плечо. — И мечтать забудь!

— Да? — Чеченец вырвал руку. — Нет, брат, пустым мне возвращаться нельзя.

— Адам, — холодно сказал Барт. — Я не шучу. Это Бандиагара. Это — догоны. И всякий, кто попытается войти в священную пещеру, будет уничтожен. Так говорят мифы.

— Знаешь, Макс, я очень давно перестал верить в сказки, — устало ответил приятель.

— А твой кристалл — не сказка?

— Вот и посмотрим, — кивнул Адам и уверенно зашагал вперед.