Хьюго никогда раньше не осознавал, насколько уязвимо и сложно маленькое тельце, прижатое к его собственному, и свою беспомощность перед болезнью Тео. Он не мог не думать о самом ужасном — о возможной смерти сына. Ужасные отрывочные образы врывались ему в сознание. Отец представлял маленький белый гробик, пустую кроватку, пустой высокий стульчик, все еще заляпанный высохшими пятнами, как и вся остальная кухня, банановое пюре, оставшееся с вечера. В корзине с грязным бельем все еще лежали грязные вещи Тео, в помойном ведре еще валялись использованные подгузники. Хьюго закрыл глаза, прижал ребенка покрепче и почувствовал, что сам умрет, если умрет Тео.

Он также почувствовал, что Элис понимает его состояние. Она явно представляет, что он сейчас испытывает. Она постоянно держала его руку в своей и одновременно разговаривала с фельдшером о его работе.

—… Что мы считаем настоящей потерей времени? Ну, самое пустое занятие — это подбирать пьяных, — говорил фельдшер. — Вы просто в это не поверите. Люди выходят из пабов, падают и звонят в «скорую».

Хьюго словно переместился в кошмар. Его единственная сознательная мысль концентрировалась на маленьком, неподвижном тельце, которое лежало у него на груди. Он силой воли пытался передать Тео способность побороть болезнь, что бы это ни было. Машина «скорой помощи» неслась по улицам, а Хьюго представлял, как жуткая сыпь тихо, но смертоносно распространяется по телу Тео, становится более яркого цвета и вздымается все более ужасными наростами.

Хьюго приложил усилие и прислушался к разговору Элис. Звук ее голоса и успокоил, и отвлек его.

– Пьяные? Правда? Вы имеете в виду, что пьяные звонят в «скорую? Просто потому, что они пьяные?

– Именно так. На днях вот одного подобрали. Молодого парня, который перебрал. Упал на дороге рядом с пабом. Позвонил в «скорую», сказал, что, повредил ногу. На самом деле оказался только синяк. Вот это на самом деле раздражает.

– Да уж, — сказала Элис. — А тут что? — она кивнула на Хьюго и Тео.

– Здесь? — Фельдшер пожал плечами. — На самом деле сыпь может оказаться чем-то очень серьезным, а может и ерундой. С маленькими детьми всегда сложно. Они же не могут вам сказать, что с ними. Рисковать не нужно. Если оператор сообщает, что вызов к ребенку, к нему мы едем к первому.

– Это очень интересно, — в глазах Элис появилась сталь. — На самом деле очень интересно.

— Мы приехали, — сообщила женщина-водитель.

Хьюго одновременно испытал шок, страх и облегчение.

Дверь машины открылись, и их с Тео отстегнули. Через несколько секунд они уже вошли в дверь больницы и оказались под яркими лампами, которые бывают только в медицинских учреждениях.

— О, слава Богу, — прохрипел Хьюго. Слезы хлынули у него из глаз, когда он смотрел на красивое лицо доктора Ватсон. — Спасибо.

Педиатр вручила Тео назад. Теперь ребенок радостно жевал печенье и выглядел более веселым, чем на протяжении всего вечера.

– Не нужно беспокоиться, — сказала врач. — Мы все проверили. Я знаю, что выглядит ужасно, но это просто инфекция. Он мог подхватить ее где угодно. С пола, засовывая ручки в рот, еще где-то.

– Простите. — Хьюго склонил голову. — Я заставил вас потерять столько времени. Просто выглядело все так… ужасно, — он моргнул.

– Не беспокойтесь, мистер Файн. — Доктор Ватсон отбросила назад густые блестящие волосы. — В любом случае у нас был спокойный вечер. Но ведь лучше проверить, чем потом жалеть, не правда ли? — Она почесала Тео под работающим подбородком, засыпанным крошками печенья. — Он с этим справится, вероятно, очень скоро. Похоже, что кризис миновал. Если повезет, то сыпь сойдет к завтрашнему дню… О, простите. — Она посмотрела на пейджер на поясе. — Мне нужно идти. Спокойной ночи.

И она пошла прочь в белом халате, и исчезла в ярко освещенном белом коридоре. Хьюго подумал, что именно так появляются и исчезают ангелы.

Он поцеловал Тео в макушку и посмотрел на Элис. До того как она быстро отвернулась, Хьюго успел заметить, что у нее также повлажнели глаза.

– Не знаю, как тебя благодарить, — тихо сказал он. — Я не знаю, что бы я делал.

Элис взяла его под руку.

– О, замолчи. Пошли. Давай вызовем такси из приемного покоя и отвезем Тео в постель.

Она не собиралась сразу же возвращаться в «Старый морг». Джейк определенно устроит допрос, а случившееся его не касается. Более того, его поведение во время звонка Хьюго было ужасающим и казалось еще более ужасающим после того, что рассказал фельдшер. Если вкратце, то она испытывала к нему отвращение.

– Ты вернешься со мной? — радостно спросил Хьюго.

—Я хочу проверить, что с вами обоими все в порядке. — Она улыбнулась мужчине, и Хьюго почувствовал, как у него задрожали колени. Причины этого не имели никакого отношения к Тео.

* * *

В кухне дома на Фицерберт-плейс Элис уставилась на пастушку, нарисованную на дверце буфета. Вероятно, это работа Аманды Хардвик. Также было очевидно, что поверх работы Аманды лежала работа Тео. Все краски и резьба оказались заляпаны банановым пюре. Картина получилась сюрреалистической.

– Прости за беспорядок, — пробормотал Хьюго. — Я не успел все это очистить.

Элис улыбнулась.

– У тебя было о чем беспокоиться.

– Да уж, — улыбнулся он, нежно и крепко прижимая к себе теперь

спящего ребенка. Затем Хьюго пригласил Элис в гостиную. — Посиди здесь, пока я укладываю Тео. Найди себе что-нибудь выпить — где-то что-то есть.

Он задумался, где именно. Когда-то у Аманды был полный бар, со всем необходимым для приготовления коктейлей, но он вроде бы все выпил вплоть до голубого ликера «Кюрасао». Правда, вроде бы где-то завалялись пыльные банки пива, может, в шкафчике под раковиной.

Черт побери. На самом деле, он не подготовился к встрече. Наверное, ему стоило попросить водителя такси остановиться у винного магазина или бара, где разрешена продажа спиртных напитков на вынос. Но это, вероятно, выглядело бы не очень хорошо — их только что забрали с ребенком из больницы, а они при первой же возможности останавливаются, чтобы затовариться спиртным.

Поднявшись в детскую, Хьюго удобно устроил Тео в кроватке. Ребенок погрузился в сон, только один раз благодарно вздохнув. От этого тихого звука отец испытал прилив нежности и облегчение. Он стоял минуту, поглаживая маленькую головку спящего ребенка. Любимыми минутами дня у него всегда были первые после засыпания Тео, и не только потому, что, наконец, становилось тихо. Хьюго также испытывал благодарность и гордость, потому что может обеспечить ребенку безопасное и теплое убежище. Сегодня, после пережитого жуткого вечера, ощущения получились особенно острыми. Это было что-то особенное. Затем он на цыпочках пошел прочь, чувствуя, как его одновременно переполняют любовь и усталость. Такого не случалось никогда в жизни.