Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И четверть часа никто не расходился. Все продолжали рукоплескать, отбивая ладони до красноты. Хозяин театра встал и подошел к краю балюстрады. И только Боллиндерри так и остался восковой статуей. Казалось, он уже никогда не отомрет.
– Благодарю вас, добрые зрители! – воскликнул обалдевший от радости Косичка, уловив мгновение, когда стало чуть потише.
Зал тут же замолк, жадно ловя его слова.
– Я благодарен вам и счастлив. И спасибо моему дорогому другу Боллиндерри за эту чудесную возможность! А также нижайший поклон достопочтенному Марвису за разрешение выступить на сцене тысячи огней! Отныне я объявляю о новом театре! – И тут Ликуда занесло, он совсем позабыл о законе и о том, что Элла притворяется обычной девочкой: – Ищите нас в Театре порченых, где будут выступать дети черного солнца и я – настоящий ледяной шаман!
И они ушли под шквал оваций, еще не зная, к чему приведут эти громкие фразы, когда зал очнется от волшебства.
Вчера мне было видение. Я стоял во дворе дома, где прошло мое детство, и наблюдал, как ветер играет мокрым бельем, развешанным на веревках. Это Ами устроила большую стирку. Всюду пахло ее мылом из ромашки и клевера. Это был запах беззаботности, высокого неба и яркой травы.
Я смотрел на синие ступени крыльца с небывалой тоской. Казалось, Ами только-только вернулась в дом с пустой корзиной. Руки у нее все еще красные, а подушечки пальцев сморщенные от воды. Какой приятный самообман… Я не верил ему, ведь моя милая Ами давно умерла, а мне уже пятьдесят лет. И эти молодые руки не мои. А за дверью никого нет. Там пусто и темно.
Я решил сохранить хрупкую иллюзию детства и остался во дворе, предаваясь размышлениям. И тут вещи начали срываться с веревок и подниматься в небо. Они хлопали крыльями-рукавами, раздувались от ветра и становились похожи на всамделишных птиц – серых, белых и коричневых. Я рассмеялся. Нечасто мне удавалось отличить сон от яви, но теперь я точно знал, что рассудок играет со мной, и не поддавался.
– Я понимаю, что сплю, – сказал я громко. – И хотя мне приятен этот дом, покажи вместо него что-нибудь настоящее!
Ноги мои оторвались от земли, и я взмыл к небесному куполу. Та к стремительно, что захватило дух. Домик Ами с бордовой крышей уменьшался. Сжимались поля вокруг него. Реки превратились в блестящие ниточки. Я задрал голову и увидел тряпичных птиц, паривших под облаками. Потом и они остались внизу, а меня окружил плотный, густой туман. Я вынырнул из него в темноту, полную звезд.
Сетерра все отдалялась. Она превратилась в шелковый мячик, потом стала размером со сливовую косточку, а в конце исчезла, провалившись в черный бархат небытия.
Без сомнений и страха я продолжал куда-то лететь. И вот из темноты появился еще один шарик. Теперь уже я приближался к нему и с удивлением отмечал схожесть с Сетеррой. Однако расположение морей и материков на этой планете было совсем другим. Я разглядывал ее, сколько мог, пока не опустился. Ноги мои вскоре ощутили твердую землю. Я стоял по колено в высокой траве посреди поля и смотрел в небо. Царила ночь. Прямо надо мной сияло отчетливо большое созвездие в форме ковша.
* * *
Архипелаг Большая Коса, о-в Валаар
12-й трид 1019 г. от р. ч. с.
Чинуш следовал за целью уже два дня, но не мог подобраться близко из-за очередного учителя Нико. Такалам различал стук человеческого сердца на расстоянии двухсот шагов, даже Тавар опасался его. Описывая колдунов холодного архипелага, старый правдолюбец говорил, что в подметки им не годится, и мыш боялся представить, какой мощью обладает новый наставник Нико.
Благодаря привалу у Чинуша появилось время нагнать путников и продумать нападение. Он не стал спускаться с каменной террасы к озеру, а пошел в обход и обнаружил в скалах расщелину, выходившую в гущу кустов. Хорошее место и для укрытия, и для слежки. Нико и прималь были видны как на ладони, но расстояние для метания ножей слишком велико. Один промах – и всему конец.
Чинуш выругался про себя. Надо было поспешить и успеть до рассвета, пока жертвы спали. Теперь прималь бодрствовал. Его чувства после отдыха острее лезвия. Мыш не хотел высовываться и решил подгадать минуту, когда колдун отойдет справить нужду или умыться.
К удивлению Чинуша, Нико снял с себя всю одежду и нацепил странный ремень со множеством мешочков. Что такое он задумал? Даже кинжалы не взял. Вместо них сунул за пояс маленький нож, отданный прималем. На кой ему эта бесполезная железка? Таким только кожуру с яблок срезать.
Учитель и ученик что-то обсуждали. Мыш весь обратился в слух, но не смог уловить суть разговора.
Нико подошел к краю озера, постоял мгновение, дрожа от утреннего холода, и нырнул. Чинуш едва не подскочил на месте. Что творит этот сумасшедший?!
Как только юноша скрылся под водой, прималь торопливыми движениями сгреб его одежду и обувь, стал запихивать в свою сумку. Управившись, он посмотрел на озеро и расхохотался, а минуту спустя бодро шагал на запад, где в просвете между скалами розовела безбрежная степь.
Мыш не сразу сообразил, в чем дело. Он колебался долгую минуту, прежде чем решил подобраться к озеру.
Прималь весело насвистывал. Какой же это колдун? Обычный пройдоха, падкий на чужое добро.
В мгновение ока Чинуш вынул лепестки-кинжалы и пустил один за другим, вливая движение в струю ветра. Расстояние было большим, но точность не обманула. Мужчина покачнулся и рухнул. В его затылке торчали два лезвия.
Мыш расхохотался до слез. И это великий прималь? Кого этот дурень выбрал себе в учителя? Что мужик наплел принцу и где был разум Нико, когда он прыгнул голышом в озеро, оставив на берегу все свои пожитки?
Теперь осталось только подождать, пока горе-наследник снимет пояс и вынырнет. И тогда Чинуш вонзит нож прямо в его лоб.
Пошла уже третья минута, а принц все не появлялся. Мыш расхаживал вдоль берега, не понимая причину собственного волнения. Он всегда мечтал прикончить надменного сопляка и стать первым учеником Тавара. Так почему его беспокоит мысль о том, что Нико может просто утонуть? Это ведь даже лучше. И проще.
Но кое-что раздражало. Чинуш столько раз мечтал о триумфе. О мгновении, когда победит в схватке. А тут выходило, что соперника заберет обычная вода и сражения не будет, ибо Нико погубила собственная глупость.
Нет! Первый ученик Тавара обязан вынырнуть! Он не может умереть по такой паршивой причине!
Мыш нервничал все больше. На исходе третьей минуты ему померещились пузыри на поверхности озера. Неужели он все-таки тонет?
