– Сны, – я помедлила, вспоминая ночь, и меня снова передернуло. – Ощущение присутствия, начало приходить недавно, - как я проснулась на алтаре, там я спала спокойно и без сновидений. – Во сне горы, леса, чащи, охота, но…охотятся не за мной. Это вроде как моя территория, но…, – я не могла подобрать нужное слово, – они больше, они старше, они могут загнать, если хотят, но…пока изучают и присматриваются, – я с облегчением выдохнула, имея возможность облечь непонятную тревогу в слова. Присматриваются. Это слово было самым верным. Ко мне присматриваются.

Марта покивала головой, находясь где-то далеко в своих мыслях. Пыхала трубка, к потолку летели ровные аккуратные колечки.

– А…, – она постучала пальцем рядом по столу, опасаясь дотрагиваться до браслетов. Я бы и сама опасалась. Если бы не знала, что одухотворенные артефакты пропали в Эпоху грани, после перехода, я бы решила, что браслеты … сердятся. Настолько очевидно наручи излучали неодобрение.

– Колются и жгутся немного, когда…, – я решила хоть с кем-то быть до конца честной. И, против Марты псаковы железки вроде бы не протестовали так, как против дяди и мастера.

– Пахнут гранью…, – Марта закатила глаза и потянула носом, вдыхая только ей понятный запах. На мой вкус тут не пахло, тут просто воняло. Мне кажется, даже сам вкус одолень-травы я ощущала на языке.

– Две силы, – знахарка соединила пальцы кольцом в знак бесконечности, – и каждая…, - она каркающее хохотнула, сверкнув глазами, – …каждая хочет всё. Пока два демона дерутся, стоит отойти в сторону. Пусть решат сами…, – трубка пыхнула в очередной раз, – …сами.

– Марта! – прекрасно. Вопросов стало ещё больше. Эта иносказательность Марты так выводит из себя, неужели нельзя хоть раз сказать просто. Так мол и так. Нет, мы напустим тумана.

– Я не могу, мисси, – она развела руками. – Нужно смотреть, а старая Марта ещё не совсем выжила из ума, чтобы лезть…, – она весело захихикала, как девчонка. – Мисси будет в порядке.

Знахарка дала мешочек с пучком вонючей одолень-травы – запалить на ночь. Представляю, как счастлива будет Нэнс, если пропахнут все вещи. Я уже выходила, когда Марта придержала меня в дверях.

– Мисси, табор придет с первым снегом. Если Помнящий будет с ними, я сведу вас.

– Помнящий? – я не помнила такого статуса в их иерархии.

– Старейшина. Он закрыт, – Марта понизила голос. – Потому что он – помнит. Помнит то, что не должен был. Помнит прошлое, которое будет будущим. Вам будет, о чем говорить.

Я машинально кивнула, сощурившись, выходя на свет.

– Марта…, – в ответ отрицание. Она уже сказала всё, что хотела. Или все, что могла.

Помнящий? Этот старик что, помнит прошлую жизнь, как я? Я такая не одна? А его кто вернул? Нас таких много?

Да что здесь вообще происходит, Великий?!

Я вышла из купальни, когда темнело, прошлепав босыми ногами до туалетного столика. На ковре остались мокрые пятна – без Нэнс я не знала, где мои домашние тапочки, а аларийка мне на глаза не попадалась.

Никаких новых артефактов на дальнем стеллаже не появилось, я специально проверила полки, давая ей шанс, но пирамидки Виртаса не было.

Домашнее платье для ужина было приготовлено заранее – висело на ширме, точно такое, чтобы показать, что это особое событие – встречать со-родичей, и при этом подчеркнуть, что на ужине собрались только близкие. Кроме Наставника, тети и кузин, больше никого не будет.

После деревни наручи вели себя тихо. Никакого ощущения чужого присутствия за спиной и никаких мурашек.

Я дергала пряди, пытаясь расчесать влажные волосы. К хорошему привыкаешь быстро – Нэнс справлялась с прическами значительно лучше меня. Хэсау прибудут уже скоро – мне пора менять служанку?

Аларийка вошла в комнату с робким стуком, неся перед собой стопку свежего белья, как щит.

Расческа улетает в угол – я все-таки слишком сильно дернула прядь, выдернув клок, больно – и я точно знаю, на ком сорвать злость.

– Нэнс…, – я ловлю отражение ее глаз в зеркале, – я не нашла артефакт на стеллаже…

– Я не брала, мисси, – она трясет головой так, что взлетают сережки. – Я не брала…

– Но ты знаешь, кто брал?

Нэнс пятится, как будто пытаясь сбежать. Глупая.

– Нэнс, если я сейчас не получу ответов, у меня больше нет личной служанки. Мне не нужны рядом люди, которым нельзя доверять.

Губа аларийки задрожали, щеки покраснели, нос побелел, и слезы крупным горохом покатились по щекам, пятная платье.

– Пожалуйста, Нэнс, – я использовала свой самый мягкий тон, – оправдай мое доверие. Я поверю всему, если ты объяснишь мне.

Ради того, что было. Ради тех лет, что ты была рядом. В прошлой жизни ты умерла за меня…умерла, чтобы предать в этой? Чушь. Псакова чушь.

– Объясни мне, Нэнс.

– Это не я, мисси, это не я, мисси…, – она упала на колени, комкая передник.

– Тогда кто? Кто, Нэнс.

Темные глаза были совсем близко, так, что я видела свое отражение, в банном халате с распущенными волосами. Эмпатия внутри колыхнулась, и дар распахнул двери во внутреннее пространство, закружив в водовороте чужих мыслей мыслей и ощущений. С каждым разом эмпатия работает все быстрее и быстрее – это последнее о чем я подумала, прежде чем эмоции Нэнс накрыли меня с головой.

…Темные глаза были совсем близко. Я робею, потому что сейчас решается моя судьба. Казалось, Старейшина видит все, до самого донышка души, но я и не пытаюсь скрывать – я хочу на Север. Хочу служить юной мисси.

– Уйдешь на Север, с табором…, – слово летит вверх вместе в колечками дыма от трубки. Я неслышно выдыхаю – прошла, я прошла…

…Поместье кажется большим. Гораздо больше, чем я себе представляла. Молодая госпожа Аурелия очень красива. Господина нет – идет война. Юная мисси уже начала узнавать меня среди всех служанок, она всегда агукает и улыбается. Ей понравились мои сережки, которые звенят…

Воспоминания мелькали калейдоскопом.

Смеющаяся Маги, еще молодцеватый Старик, Ликас, дядя, гораздо моложе, чем сейчас…праздники в таборе...

Артефакт. Где мой артефакт записи. Виртас. Пирамидка. Я отлистывала не нужное, сосредоточившись на объекте, пока не пропала эмпатия.

Зеленый охотничий халат. Пятна на подоле. Оторвалась оторочка, во внутреннем кармане что-то тяжелое – у меня на руках пирамидка, свиток, немного монет. Все отправляется на туалетный столик. Прачечная. Пришел Главный. Ликас держит пирамидку в руках – мисси в купальне. Ликас забирает ее, ставя запрет. Нельзя говорить. Нельзя напоминать…

Ликас! Меня почти вышвырнуло из воспоминаний Нэнс, которые смешались с моими, настолько я удивилась. Зачем артефакт Виртаса аларийцу?