И миссис Холт, и Сара были слишком слабы. Они наполовину втолкнули, наполовину перетащили тело Джолиона через порог. Голова у него болталась, как у куклы. К щекам и ресницам, обрамлявшим открытые карие глаза, прилипли камешки.

Она всегда пыталась спасти его. Боже, как она старалась.

Они положили его – сломанную куклу – на тот же восточный ковер, на котором стоял гроб Руперта. Миссис Холт сложила раскинутые руки Джолиона, и теперь они, скрещенные, лежали у него на груди. Экономка нахмурилась.

– У него в пальцах занозы.

Элси вздрогнула.

– У Руперта тоже были занозы, – сказала Сара. – И у младенчика.

Миссис Холт скривила губы. Элси видела, как она борется, постигая немыслимую правду: начинает верить, отказывается верить, убеждает себя, что ошибается.

– Были ли занозы у Мейбл и Хелен? – спросила Сара.

– Я не видела. Не смотрела, – экономка сделала шаг. Остановилась. – Я могу… сходить взглянуть.

Она снова покосилась на Элси.

Элси поняла. Экономке хотелось ее ненавидеть. Она предпочла бы увидеть на шее Хелен окровавленные отпечатки ее пальцев, чем деревянные щепки.

Бедняжка миссис Холт. Насколько легче верить, что твое дитя было убито, быстро и без мучений, чем знать, что последние мгновения жизни оно встретило в ужасе и отчаянии. Элси проводила глазами старуху, скрывшуюся за дверью. Сердцем она была с ней.

– Я не понимаю, – Сара в возбуждении прикусила прядь серых волос. – Что нужно этой твари? Чего она не смогла найти в Руперте, в младенце? Что она хочет?

Элси покачнулась.

– Не знаю, Сара, и не хочу этого знать. Я только благодарна, что Джолион теперь свободен. Над ним она теперь бессильна. Налейте мне, пожалуйста, воды в тазик. Я должна его обмыть.

Сара заколебалась.

– Я не думаю, что это можно делать сейчас. Если полиция начнет расследование, им будет важно увидеть его… каким он был.

– Каким он был! – у нее вырвалось сухое рыдание. – Боже правый, мы бы все этого хотели.

Сара повесила голову.

– Вы все еще… Вы по-прежнему хотите, чтобы я заявила в полицию?

– Да! Кто-то должен нам помочь. Одним нам с этим не справиться.

– Но они же не поверят в компаньонов! Что, если они нас арестуют?

Тюрьма, сумасшедший дом. Ей было все равно теперь, без Джолиона.

– Пусть арестовывают. По крайней мере, мы будем далеко от этого проклятого дома.

Сара сбегала за своим капором и наспех завязала под подбородком ленты. Пока она натягивала митенки, Элси посматривала на обитую сукном дверь. С тех пор, как миссис Холт вышла в нее, оттуда не донеслось ни звука.

– Не переживайте, миссис Бейнбридж. Мы со всем справимся, вы и я. Сейчас это кажется невозможным, но… Вот увидите, каким-то образом мы наладим жизнь. Вместе, – Сара схватила Элси за локоть. – Я уверена, Руперту бы это понравилось.

Никаких сомнений, Сара говорила, желая сделать ей приятное, но Элси больше не могла выносить ее приторно-сладкие речи. Она отпрянула.

Сара снова открыла дверь, впустив мелкую дождевую пыль. Дорожки в парке были залиты водой. С живых изгородей капало, а с брылей каменной собаки лило так, что казалось, будто статуя исходит слюной. Сара занесла ногу через порог.

– Погодите! – Элси вынула из кармана свой кошелек и протянула Саре. – Возьми это, на всякий случай. Здесь довольно, чтобы оплатить ночлег или дорогу домой.

В последний раз бросив на нее взгляд, Сара выбежала под дождь. Элси смотрела ей вслед: сутулая серая фигурка захрустела гравием на дорожке, становясь все темнее в тени дома. Направившись к холмам, она скрылась из виду.

Не прошло и десяти минут, как все заволокло туманом.

Элси доползла до камина и села, вытянув ноги, рядом с Джолионом. Или от того, что осталось от Джолиона: злой, иссиня-серой карикатурой на него. Не хотелось хранить в памяти такой образ ее мальчика: отекший и бледный, как воск, черты искажены ужасом, мертвая кожа испещрена порезами. Но Элси понимала: он заполонит все, тайно, исподтишка, и покроет собой все счастливые времена. Смерть жадна и прожорлива. Она забирает с собой все.

Тиканье больших напольных часов эхом разносилось по Большому холлу. Вторя ему, за окном барабанил дождь. Элси чувствовала, как сгущаются тучи, загораживая солнце. Обхватив голову забинтованными руками, она ждала.

Она не решалась закрыть глаза и бодрствовала, несла свою скорбную вахту, прислонившись спиной к стене. Компаньоны могли отнять жизнь Джолиона, но разрази ее гром, если она позволит испоганить его тело новыми занозами. Ей отлично известно, каково это – когда в тебя вторгаются против твоей воли. Никогда, никогда она не допустит этого для брата.

Время ползло. Нигде не было никакого движения. Элси не видела ничего, кроме серой неподвижности, не слышала ничего, кроме постоянного стука по оконным стеклам. Это была какая-то пытка.

Мысленно она отправилась по туманным тропам до Торбери Сент-Джуд, видела, как Сара блуждает, падает в реку и течение тянет ее за намокшие юбки, как девчушку-цыганку в дневнике Анны. Элси похлопала себя по щекам и постаралась направить мысли на что-нибудь более приятное. Мысли поблуждали, затем неуверенно свернули к Джолиону. Нет.

Когда прошло два часа, Элси стало казаться, что она и впрямь лишится рассудка. Все ее суставы затекли и болели, но она поднялась на ноги и со стоном выпрямилась. Дождь все шел, слабый, но настойчивый. Остальное выглядело так же, как утром. Казалось, за это время она прожила десяток жизней.

Воздух менялся. Медленно, словно краска стыда, от тела Джолиона поднимался запах, скрадывая ароматы лаврового листа и лайма, которые все последние годы были его неотъемлемой частью. Сейчас он выглядел грязным и таким неухоженным: на руках грязные потеки, во всклокоченных волосах запутались осколки стекла. Полицейские могут делать, что хотят – она должна выкупать, наконец, своего ненаглядного мальчика.

Элси, припадая на ногу, вышла через обитую дверь на половину слуг. Дверь у нее за спиной со скрипом затворилась, оставив ее посреди холодного камня.

В последний раз, когда она сюда заходила, у них был штат прислуги из пяти человек. Сейчас здесь царило запустение. Пропали звуки кухонной плиты и запах мыла. Не горели масляные лампы.

По дороге на кухню – там она хотела набрать воды – Элси миновала комнату экономки. Дверь в нее была захлопнута. Неужели миссис Холт просидела там все это время, одна, в темноте?

Не зная, как поступить, Элси нерешительно подняла руку. Если миссис Холт хочет остаться одна, она не имеет права ее беспокоить. Но только она решила уйти восвояси, как изнутри донесся звук.

Не плач, как ожидала Элси. Другой, более низкий, протяжный. Стон или скрип.