Бомба что? Тьфу! Любая, даже самая страшная, локальна по действию, а здесь случившееся неизбежно затронет всех. Иначе, даже я понимаю, быть не может.

– А вы как?

– Папка, не переживай, – отмахнулся Валера. – Мы, напротив, сразу резко вырастем в цене. Государство поневоле обязано будет пытаться восстановить утраченное. Создаст исследовательские группы, вложит огромные средства… Так что не пропадем. Еще и олигархами станем.

– Угу. Куда ни брошу взор – везде ученый-олигарх. Диплом получил – уже богат. Вместе с диссертацией дают ключи от загородной виллы и персональный самолет, а уж академики тратят время между крейсерской яхтой и поместьями на Гавайях, Багамах и прочих лакомых частях света.

Парни заржали. Очень уж развеселила их описанная мною картина. Если представители компьютерного мира далеко не бедствуют, то еще вопрос – насколько в том виновато государство, а насколько – частный бизнес. Он ведь тоже насквозь пропитан современными средствами информатики и связи.

Но, справедливости ради, в данной области и государство не стоит совсем уж в стороне. Потребовали новые Хартии о правах человека проведения всеобщей чипизации – пожалуйста, и средства нашлись. Слава богу, вороватые чиновники, как всегда, присвоили некую их часть – а то избежать процедуры обэлектронивания не удалось бы никому.

– Олигархам-то как раз придется несладко, – отсмеявшись, заметил Макс. – Что будет с банками – не представляю. Обратная сторона прогресса – уязвимость созданного человеком мира. И работы, и – удобств.

– Только не говорите, что унитазы тоже откажут, – хмыкнул я.

До парней дошло, что подразумевается под удобствами, и они заржали опять.

– Но телевизоры точно сдохнут. Их же полностью на цифровую систему перевели.

– Телевизоры как раз не жалко. Одним средством оболванивания меньше станет. Вдруг люди опять книги читать начнут? За неимением альтернатив.

– Мобильников не будет, – Валерка извлек свой из нагрудного кармана и взглянул на экран. – Слушай, папа, как вы раньше без них жили?

– Знаешь, хорошо. Умудрялись друг друга находить без всякой связи. И встречались не в пример чаще. Это уж потом вместо слова «встретиться» стало употребляться – «созвонимся». И потом, стационарные телефоны ведь останутся.

Тут дошло – давно нет АТС, едва не как мифических барышень, соединяющих лысого злодея со Смольным институтом благородных девиц.

Наверно, доступных женщин там искал, а нарвался на штаб готовящегося восстания. Услыхал об имеющейся там проститутке, побежал, а оказалось – это Троцкий.

Чем не версия давних загадочных событий? Гораздо более реалистичная, чем кинематографический штурм под аркой Генштаба и пулеметным огнем.

Имеется у меня идиотская привычка – думать о чем угодно буквально в любой момент. Даже когда надо поразмышлять о главном.

– Вот именно, – кивнул Валерка.

Ему не дано было знать о возникших ассоциациях, зато мое грядущее понимание катастрофы уловлено было мгновенно.

Не слишком я верил в идею, даже когда ребята заявили о готовности ее осуществить.

Проблема предстала несколько в ином свете – нарушенная связь, обрушенные финансы, и ведь не только где-то в мире, у нас тоже. В общем, очередная невесть какая по счету катастрофа. Собственно, не прекращающаяся с момента перестройки, если не с Февральской революции.

Но был ли выбор? А так появлялся хоть маленький шанс, крохотная надежда на то, что все изменится.

И оставались неизбежные жертвы, те, кто погибнет в результате технических катастроф, вроде пассажиров оказавшихся в воздухе самолетов. Как быть с ними?

Ребятам хорошо, для них погибшие предстают в образе абстрактных фигурок, как бывает в многочисленных компьютерных игрушках. А мне каково?

И чем виноваты многие, над чьими головами уже навис неотвратимый рок?

– Зато как все гробанется! – подтверждая мои мысли, хохотнул Макс. – В один момент!

Дети, радующиеся решению принципиально нерешаемой задачи! Гениальные дети.

– А если не получится? Есть же всевозможные антивирусы. Вдруг обнаружится раньше, чем начнет действовать? Срок-то большой.

– Папа, мы же тебе объясняли – до самого последнего момента наша программа остается совершенно незаметной. Словно бы ее вообще нет, – терпеливо повторил Валера.

У меня не было оснований не доверять словам сына. В таких делах он знал, что говорил. Это не я, относящийся к компьютеру как к чему-то совершенно непонятному и то и дело творящему в нем всевозможные безобразия. Просто случайно, нажимая не на те кнопки.

Валерка-то с Максом с подобными устройствами были на «ты».

Что значит юность, врожденные способности и привычка с детства иметь дела с хитроумной электроникой!

– Если срок будет меньше, то часть устройств избежит общей участи, – добавил Макс. – Поэтому мы выбрали минимально возможный, дающий гарантию.

– Все очень просто, папа. Достаточно вставить диск и запустить программу. А дальше ее уже не остановить.

Угу. Переигрывать будет поздно. Если бы еще точно знать – подобное поможет избежать худшего!

Диск лежал здесь же, на столе. Обычный компьютерный диск, и только мы втроем знали – это самое страшное оружие на Земле.

Намного страшнее любой существующей бомбы. В сущности, атом весьма локален в своем опустошающем действии. Здесь же бомба была, так сказать, всеобъемлющей и действовала настолько глобально…

Если бы имелась хоть малейшая возможность сделать программу избирательной, так, чтобы она не затронула территории страны!

Увы! Или – или.

Тут даже моих скромных познаний хватало на понимание – иначе наша игрушка вообще не могла бы работать.

Не было в моем распоряжении иного оружия! И не только в моем. Власть по недомыслию или преступности сделала все, чтобы страна стала беззащитной, и теперь передо мной лежал последний шанс.

Похоже, иногда, чтобы хоть что-то спасти, надо многое погубить…

Утро выдалось мрачным. Как практически всегда после большой беды или большого праздника. И дело тут не в тучах над головой. Как раз с погодой все было в порядке, и солнце начинало положенный путь по голубеющим небесам.

Мрачно было на душе. От пережитого за последние дни напряжения, от почти бессонной ночи, от накопившейся усталости, от непонимания – праздник ли был, или трагедия, от предварительного списка жертв… Одних убитых было не меньше трех тысяч, а реально – наверняка много больше. В списки попали лишь подобранные на улицах, но пули косили не только врагов и случайных зрителей. Они залетали в квартиры, и там тоже должны были находить жертвы. Плюс – короткие схватки происходили и в некоторых домах. Да кто-то еще умирал не сразу, хотя был уже обречен ранами.