доме, – сказал Тристан. – Крис отправился все проверить и сказал, что сосед сообщил полиции, как сын пострадавшего заходил в дом несколько часов назад. Соседу это показалось странным, потому что этот сын должен был быть в Лас-Вегасе. А учитывая, какие из Вегаса поступают сообщения, мы не могли рисковать.

– Как вы узнали, где мы?

Крис улыбнулся, демонстрируя ямочки на щеках.

– Тебе ли не знать, что на всех наших машинах установлены GPS-трекеры. Мы вошли в дом, и Терренс сообщил, что вы вышли на улицу с его другом Дереком.

Я скорчила гримасу.

– Что ж, ты пропустил все веселье.

– Девушки, вы точно не пострадали? – снова спросил Тристан. – Вы все в крови.

Джордан опустила взгляд и впервые заметила, что ее ноги были забрызганы кровью. Оба ее убийства прошли чисто, поэтому не было никаких сомнений, откуда взялась кровь.

– Черт побери, Сара, я только купила эти джинсы.

Я издала сдавленный смешок.

– Прости.

Крис покачал головой.

– Как по мне, с ними все нормально.

Я осмотрела свою рубашку, которая теперь была больше красной, чем белой, и поморщилась.

– Мне неприятно говорить тебе об этом, Джордан, но сомневаюсь, что твою рубашку можно спасти.

Тристан принялся раздавать указания.

– Каллум, отнеси юношу вниз. Крис, вызови команду уборщиков. Нельзя подпускать гостей вечеринки к сараю. – Он посмотрел на меня. – А теперь давайте выведем вас отсюда.

Мы подождали, пока Каллум спустится по лестнице с Дереком на плече, а потом сошли и мы с Джордан. Как только мои ступни коснулись пола, у меня слегка задрожали ноги, и Тристан тут же подоспел, чтобы помочь мне сохранить равновесие.

– Я просто немного устала, – заверила я, увидев, как он взволнован.

Тристан не отпускал меня, пока мы шли к выходу из амбара.

– Сможешь дойти до фургона? Я могу тебя понести.

– Спасибо, но я сама справлюсь. – Я выйду отсюда на своих двоих – и никак иначе.

– Хорошо, давайте… – Тристан посмотрел куда-то снаружи амбара и замер, крепче сжав мою руку.

«Что теперь?» Я выглянула из-за него, сама не зная, что ожидаю увидеть. Заметила Терренса, Джоша, Шеймаса и Найла, стоявших вместе с одной стороны, и Оливию, Марка, Каллума и Джордан с другой. Между ними стоял Николас. В животе пробудился дикий трепет, когда я увидела его впервые после поцелуя. Отсюда было не разглядеть выражение его лица, поэтому я не знала, о чем он думал и что чувствовал, увидев меня.

«Разве это важно? Он ясно выразил свои чувства».

Я отстранилась от Тристана и пошла прочь от амбара, намереваясь обойти Николаса стороной. Он был последним человеком, с которым мне сейчас хотелось говорить. Мне надоело его переменчивое отношение, и после случившегося я была не в настроении слушать, как на меня орут. Пусть поищет себе кого-то другого на роль эмоциональной боксерской груши.

Из груди Николаса вырвался глубокий гортанный звук, и все, кроме меня и Тристана, отступили назад. Я резко остановилась и с прищуром посмотрела на него.

– Ты что, сейчас зарычал на меня?

– Николас, с ней все хорошо, – сказал стоявший позади меня Тристан спокойным голосом. Слишком спокойным.

Я внимательнее присмотрелась к Николасу и увидела, что он стоял неподвижно, опустив сжатые в кулаки руки. Его глаза так сильно потемнели, что казались черными, а лицо будто выточено из камня. Я и прежде видела его в ярости, но таким – никогда. Казалось, он вот-вот взорвется.

И смотрел он прямо на меня.

– Сара, послушай меня, – медленно проговорил Тристан. – Ты должна подойти к нему, поговорить с ним и дать знать, что с тобой все в порядке.

– Я не понимаю, – ответила я, не отводя глаз от Николаса.

Тристан издал вздох, который прозвучал громко в наступившей тишине.

– Я знаю и потом все тебе объясню. А сейчас ты должна сделать, что я велю. Мори Николаса встревожен и сможет успокоиться, только когда увидит, что ты не пострадала.

Николас был на грани срыва, и Тристан хотел, чтобы я к нему подошла? Он с ума сошел?

– А отсюда он этого не видит?

– Нет. Ты должна подойти ближе. Он тебя не тронет. Если здесь и есть тот, кому он точно не угрожает, то это ты.

У меня перехватило дыхание. Что это значит, черт побери? Неужели Николас причинит вред остальным, если потеряет контроль? Почему мне одной ничего не угрожало? Я покосилась на Терренса и Джоша, которые, судя по их виду, боялись шелохнуться. Вот черт. Очень надеюсь, что Тристан знает, что делает.

Я сделала глубокий вдох и пошла к Николасу. Уже в паре метров от него я почувствовала горячие волны ярости, исходившие от его тела.

– Николас, послушай, со мной все в полном порядке, видишь? Ну да, выгляжу я не лучшим образом, но это неважно.

Он не ответил и не пошевелился, а когда встретился со мной взглядом, я увидела что-то дикое, что-то безумное в его глазах. По затылку пробежал холодок, и мой Мори беспокойно зашевелился.

И что мне теперь делать?

– Прикоснись к нему, – спокойно сказал Тристан, и я с трудом сдержалась, чтобы не обернуться и не уставиться на него, разинув рот.

– Что?

– Возьми его за руку. Доверься мне.

Живот скрутило от тревоги, пока я подходила ближе, оставив между нами расстояние в полметра. Не отводя взгляда от Николаса, я потянулась и взяла его за руку. Как только мы коснулись друг друга, мои пальцы дернулись, и по ним пробежало покалывание. А потом их сдавило, когда его ладонь болезненно сжала мою.

– Ай! – На глаза навернулись слезы, и я с силой ударила его в грудь свободной рукой. – Отпусти! – Он не ответил, и я отвесила ему пощечину. – Николас, приди в себя! Ты мне руку сломаешь!

Он отпустил мою ладонь, но не успела я успокоить боль в пальцах, как он притянул меня к себе и обнял так сильно, что я едва могла дышать. Все его тело дрожало, и я щекой почувствовала, как бешено колотится его сердце. Мой страх отступил перед всепоглощающей потребностью успокоить его, и я высвободила руки, чтобы обнять его за поясницу.

– Эй, все хорошо. Я здесь, – прошептала я, гладя его по спине.

Мое собственное предательское сердце ускорило ритм от его близости, и я невольно вспомнила о том, как прикасалась к нему в последний раз.

«Это другое».

Та ночь больше не повторится.

Минуты шли, и дрожь в его теле стихла, а сердцебиение постепенно пришло в норму. Я уже собралась спросить его, все ли с ним хорошо, но он разорвал объятья и опустил руки.