После его ухода она лежала в постели без сна, ощущая прикосновение его губ и представляя, что он рядом. Но это исключалось. В смысле страхов и колебаний настроения Арлен не отличался от Уонды и боялся причинить ей боль или наградить ребенком, тронутым магией. Она предлагала прибегнуть к яблуневому чаю, но это его не убеждало.

Однако с появлением Ренны Таннер все изменилось, как кожа, расписанная метками. Ренна была почти так же, как он, сильна и могла вынести наказание, которому Арлен боялся сгоряча подвергнуть Лишу, если потеряет от страсти голову. Эти двое поднимали такой шум, что слышало все селение.

«Создатель, Арлен, куда ты делся?» – гадала Лиша. Ей нужно было спросить о вещах, понятных только ему и Ренне.

«Если мы больше не поцелуемся, я переживу, только вернись домой».

– Взгляните на это, – сказал Тамос.

Граф был без рубашки, и Лиша не сразу поняла, что он держит монету. Он бросил денежку на кровать, и Лиша поймала.

Это был лакированный деревянный клат, расхожая энджирсская монета. Но вместо оттиска с изображением Трона плюща на ней четко выгравировали стандартный переносной круг с защитными метками.

– Потрясающе! – оценила Лиша. – Теперь никто не останется в ночи без меток, у каждого в кармане будут такие монеты.

Тамос кивнул:

– Болванку изготовил ваш отец. Я уже могу раздать полмиллиона, а прессы работают день и ночь.

Лиша перевернула монету и громко рассмеялась. На другой стороне был запечатлен сам Тамос – строгий и покровительственный.

– Вы бываете таким, когда кто-нибудь в Лощине забывает поклониться.

Тамос прикрыл лицо ладонью:

– Идея моей матери.

– Мне казалось, что она предпочла бы лик герцога, – заметила Лиша.

Тамос покачал головой:

– Мы штампуем их слишком быстро. Гильдия купцов боится, что герцогские клаты обесценятся, если эти монеты получат официальное хождение в Лощине.

– Значит, в Энджирсе они ничего не будут стоить.

Тамос пожал плечами:

– Какое-то время, но я собираюсь уравнять их с красийским золотом.

– Кстати, о нем, – сказала Лиша. – Сегодня Смитт собирается пожаловаться на Шамавах – она снова крадет у него клиентов.

Тамос сел на постель, обнял одной рукой Лишу и привлек к себе.

– Он требовал, чтобы Артер включил это в повестку дня. Не могу сказать, что он не прав. Торговля с красийцами чревата риском.

– Как и отказ от нее, – отозвалась Лиша. – Нам незачем ложиться с красийцами, чтобы наладить цивилизованные отношения и связи с Даром Эверама, а они устанавливаются через торговлю.

Тамос испытующе взглянул на нее, и она пожалела о сказанном. «Ложиться. Дурища. Почему просто не бросить это ему в лицо, как сделала бы матушка?»

– К тому же, – добавила она быстро, – помыслы Смитта далеко не чисты. Его интересует не столько политика и безопасность, сколько возможность свалить конкурента.

В дверь спальни постучали. На заре отношений с графом Лиша подскакивала при появлении слуг, особенно если была раздета. Но постепенно она привыкла к незримому присутствию графской свиты. Большинство этих доверенных лиц служило его семье не одно поколение, и их преданность не подлежала сомнению.

– Я с ними разберусь. – Лиша натянула чулки, ступила в брошенное платье и позвонила в колокольчик.

Бесшумно вошли слуга Тамоса лорд Артер и старая служанка. Тариса нянчила Тамоса с пеленок. Граф был в числе могущественнейших людей в мире, но все равно подпрыгнул, когда Тариса цыкнула на него, чтобы сел прямо.

– Ваша светлость, миледи. – Артер скользнул через комнату, потупив взор и не смея взглянуть на обнаженную спину Лиши, а Тариса подошла и помогла затянуть завязки.

– Как самочувствие миледи с утра? – осведомилась женщина.

Тон был добрый, и если у нее имелись какие-то соображения насчет незамужней женщины, застигнутой в графской спальне, то она ни разу не выдала их ни намеком. При репутации Тамоса она наверняка повидала намного худшее.

– Прекрасное, Тариса, а твое? – спросила Лиша.

– Будет лучше, если позволите мне заняться вашими волосами, – ответила старуха, поднося щетку к ее темным локонам. – С тех пор как его светлость научился считать не только на пальцах и подтирать задницу, жизнь стала ужасно скучна.

– Прошу тебя, нянюшка! – простонал Тамос, зарывшись лицом в ладони.

Артер притворился, будто ничего не слышал, и Лиша рассмеялась.

– Нет уж, нянюшка, будь добра, продолжай, – сказала она. – Делай что хочешь, только расскажи во всех подробностях о воспитании его светлости.

Она наблюдала за старухой в зеркало. Морщинки, разбежавшиеся от улыбки, превратились в настоящие трещины, когда та ловко принялась укладывать и закалывать волосы Лиши. Рассказывать о детстве своего господина Тариса любила больше всего на свете.

– Я называла его маленьким пожарным, он поливал из своего шланга все подряд…

У Тарисы было много историй, но, пока она говорила, ее проворные пальцы ни разу не остановились. Волосы Лиши были безукоризненно убраны, лицо напудрено, губы подкрашены. Непостижимым образом ее удалось даже уговорить надеть новое платье – один из многочисленных подарков Тамоса.

Когда-то Лиша предавала анафеме придворное щегольство и фанфаронство, но общение с Тамосом, неизменно следящим за модой, постепенно подвело ее к сдаче позиций. Она – вожак, с нее берут пример. Предстать в наилучшем виде было не стыдно.

Когда Лиша вышла из покоев Тамоса, ожидавшая Уонда молча последовала за ней. Сейчас девица выглядела спокойнее – Лиша отправила ее прогуляться на солнышке и выжечь лишнюю силу, пока сама она будет занята с графом. Уонда не питала иллюзий насчет их с Тамосом совместного времяпрепровождения, но, как Артер и Тариса, не говорила ни слова и не осуждала.

Тамос остался внутри, споря из-за одежды и подравнивая бородку до последнего волоска, хотя Лиша знала – одновременно он хотел, чтобы советники немного подождали, а она успела удалиться тайно и войти как положено.

Лиша вышла через боковую дверь в свой частный травный сад, разбитый за графскими стенами. Королевская травница отвечала за здоровье его светлости, и было совершенно естественно, что она у всех на виду покидала сад по пути к главному входу.

Секрет был давно известен, и маскировка казалась необязательной, но, как ни странно, именно Тамос настоял на соблюдении приличий – хотя бы с целью держать в стороне его мать. Арейн, насколько знала старуху Лиша, одобряла их союз, и вряд ли ей было дело до того, чем они занимаются, но правила приличия господствовали при дворе.