В старых горах, как в старых деревьях, появляются дупла, разрастаются, ширятся, разница только в том, что дерево с медленно расширяющимся дуплом может простоять еще сотню лет, а в горе пещеры растут, соединяются одна с другой, но сама гора сотни миллионов лет выглядит все той же, какой ее видели прародители племени, что привели свой народ сюда в тьме ушедших веков.

Вскоре исполинская пещера распахнулась в такой красоте, что за его спиной Мелизенда взвизгнула от восторга, а Ютланд покосился на нее с одобрением. Эта красивая дурочка, оказывается, смогла увидеть дивное изящество в свисающих со свода исполинских и таких сверкающих в свете факела сосульках, а еще в тех, что поднимаются им навстречу с пола, там такие же острые зубы, блистающие, словно целиком из ограненных алмазов, называемых бриллиантами.

Стены иногда отсвечивают красным, зеленым, даже синим, Мелизенда сперва полагала, что это игра света, потом с потрясением поняла, что в тех местах сам камень такого цвета, возможно, самоцветы.

Странно, что отсюда их еще не повыковыривали целиком и полностью…

Под подошвой ее сапожка что-то знакомо хрустнуло. Она опустила факел ниже и едва удержалась от визга. У ее ног рассыпался на куски человеческий череп, уже наполовину истлевший.

Ютланд с интересом взглянул на ее посеревшее лицо.

– Ты чего?.. Вон там еще два, посвежее. Попинай, получи удовольствие.

– Я взрослая, – ответила она с достоинством. – Это тебе пинать бы, бить и обижать.

Он хмыкнул.

– Скажи еще, мудрая.

– А что? Женщины от рождения мудрые. Потому мы любим цветные камешки и красивых кукол. Зато ты сильный!

Он отмахнулся.

– Ты это уже говорила.

Она широко распахнула прекрасные глаза.

– И что?.. Ты мне можешь сто тысяч раз в день говорить, что я самая красивая, а я ни за что не стану тебя останавливать. Да хоть миллион раз!

– Не дождешься, – буркнул он. – Дурочка.

– Еще какая, – согласилась она охотно. – Здорово, да?.. Всем мужчинам нравятся дурочки. Особенно если еще и красивые!

Он покосился на нее с хмурым видом.

– Чего прикидываешься? Ты не дурочка.

– Это я уживаюсь, – объяснила она. – Приспосабливаюсь под твои примитивные и грубые запросы. Умных мужчины не любят и боятся, а с дурочками чувствуют себя легко и свободно.

Он подумал, вздохнул.

– Знаешь… не надо.

– Не надо чего?

– Приспосабливаться, – объяснил он. – Будь такой, какая есть. Не люблю притворства.

Она посмотрела ему в глаза и сказала торжественно:

– Хорошо, обещаю!

Он кивнул, удовлетворенный, а она подумала, глядя честно и прямо, щас тебе перестану, ага, жди. Сразу прибьешь. Не-е-ет, счастливая семейная жизнь, как говорила мама, если женщина приспосабливается так умело, что мужчина ничего не замечает, а для нее такое приспосабливание не в тягость, а в радостное ощущение победы и того, что сама обоим создает уютный мир, где оба счастливы.

Ютланд остановился, медленно вскинул руку к плечу и коснулся кончиками пальцев рукояти меча.

– Тихо.

Она застыла, испуганная уже этим жестом, Ютланд впервые протянул руку к таинственному мечу. Лицо так же впервые стало торжественным и непривычно строгим. Не мрачным и угрюмым, каким бывает чаще всего, а просто строгим.

Далеко впереди в темноте раздался тяжелый скрип, словно по каменному полу протащили скалу, затем тяжелый грохот.

Ютланд прислушивался некоторое время, но больше нигде ничего не скрипнуло, не стукнуло, только мертвая и гнетущая тишина.

– Пойдем, – велел он, – не нравится мне такое…

– А что было?

Он промолчал, а через несколько минут она и сама увидела сужающийся подземный ход, наглухо перекрытый с той стороны исполинским камнем.

Она охнула, а Ютланд буркнул:

– Что завалено, то может быть отвалено.

– То был… кто?

– Судя по запаху, – ответил он без особой уверенности, – горный див. Хотя не знаю, чего он в подземельях… Ты что, не слышала аромата?

– Я же не хорт, – напомнила она с достоинством. – Принцессы не вынюхивают!

Он навалился плечом, глыба не сдвинулась. Нажал сильнее, Мелизенда видела, как напряглись его мышцы, а лицо налилось кровью, но исполинский камень остался на месте.

Мелизенда сказала с горячим сочувствием:

– Это потому, что камень непростой!.. Был бы песчаник или даже гранит, ты бы легко…

Ютланд пробормотал пристыженно:

– А это что?

– Железный камень, – пояснила она. – Они самые тяжелые, сам видишь. Это не ты слабый, это камень неподьемный!.. Подожди, что-нибудь придумаю…

Она огляделась, взгляд упал на лежащие совсем близко бревна и жерди.

– Бери вот это, – велела она. – Нет, которое подлиннее!.. Используем как вагу… Не знаешь, что такое вага?.. Ну, рычаг, им подважим камень с нашей стороны, это получится!

Он с неохотой принес бревно, Мелизенда указала пальчиком на щель у основания камня, куда можно вставить конец бревна, а когда Ютланд все послушно проделал, она подпрыгнула и повисла на свободном конце.

– Помоги!

Ютланд попытался ухватить ее и поддержать, она помотала головой. Догадавшись наконец, чего добивается эта красивая дурочка, он тоже ухватился за конец бревна и повис всем телом.

Камень чуть дрогнул, заскрипел, но остался на месте. Ютланд еще не понял, а Мелизенда расцепила руки, соскочила, он видел, как отыскала камешек поменьше, подложила под бревно и крикнула:

– Давай!

Он подпрыгнул, навалился рывком всем весом. Камень дрогнул и заскрипел сильнее.

– Упрись в стену, – велела она. – Постарайся не вниз, а как бы поднять…

Он уперся, глыба заскрипела надсаднее, качнулась и отвалилась в сторону, а там застыла снова, массивная и грозная.

Из щели блеснул свет, еще не солнечный, но явно там дальше выход из туннеля.

– Ты умная, – выдохнул он с усилием.

– Да, – согласилась она с достоинством, – но сейчас просто грамотная и весьма усердная в учебе. Не знал? Пойдем.

– Держись сзади, – рыкнул он, потому что Мелизенда, воспрянувши духом, попыталась было идти впереди. – Сзади, женщина!

Мрачный туннель привел не к выходу, как он полагал, а к массивной двери, из-под которой в широкую щель идет свет. Ютланд с подозрением осматривался по сторонам, дверь для дива маловата, не пролезет, но куда же делся…