Остальные молча с ним согласились.

– Я слышал, что Пит после вчерашней ночи совсем лишился рассудка. – Сойер откашлялся. – Я не виню его, но, как я слышал, он собирается мстить… Больше всего меня беспокоит – и к черту притворство, Маркус, я знаю, что это беспокоит и тебя, – ведь никто не знает, на что он и другие фермеры могут решиться. Особенно сейчас, когда они все на взводе. Они никогда не поверят, что это был несчастный случай.

– Несчастный случай или нет, факт остается фактом – Джейн и дети мертвы, – тусклым голосом сказал Билл. – И нам нужно теперь вычислить, что предпримет Макаллистер.

Сойер чувствовал во рту странный кисловатый привкус, который не мог перебить даже кофе, который принесла в кабинет Аннабел.

– Лучше я поеду домой и попытаюсь воззвать к здравому смыслу Мэгги, – устало сказал он. – Если страсти и дальше будут разгораться теми же темпами, то, думаю, ей опасно идти на похороны.

Через несколько минут он уже был на чистом весеннем воздухе и ехал домой. Солнце встало всего пару часов назад, и небо переливалось перламутровым светом, от которого сверкала молодая трава в прерии. На склонах холмов качали головками сапфировые колокольчики, а маргаритки, словно тысячи маленьких солнц, то пригибались к земле, то снова поднимались от ветерка. Воздух, напоенный ароматами, звенел от криков ястребов. Сойер заметил лисицу, мелькнувшую в можжевельнике там, где начиналась изгородь. Он вздрогнул – как нелепо, ужасно смотрится здесь колючая проволока. Она – оскорбление для этой прекрасной земли, но она его будущее. Возврата к прошлому нет.

Он был уже в двух милях от дома, когда раздался первый выстрел. Он прогремел из-за валуна, и пуля попала Сойеру в плечо, сбив его с лошади. Охваченный непереносимой болью, он попытался сесть и потянулся за ружьем, но тут же раздался второй выстрел, и пуля попала в живот. Весь мир словно взорвался перед его глазами. Сойер душераздирающе закричал и упал навзничь, корчась среди белых и желтых маргариток, пачкая их хрупкие лепестки своей кровью. Сквозь солнце, сиявшее над головой, он пытался разглядеть из травы измученное лицо и безумные глаза человека, который приближался к нему.

– Это за Амос и за Линк, – прошептал Пит Макаллистер.

Беспомощный, извивавшийся на земле Сойер увидел, как он снова прицелился в него из ружья.

– А это за Бесси.

Пуля прошла сквозь мышцы в ноге Сойера, оставив зияющее отверстие. Сойер глухо застонал.

Пит Макаллистер удовлетворенно кивнул. Его лицо стало пепельным, из-под длинных каштановых волос, свисавших над большими ушами, сверкали черные, как тлеющие угли, глаза. Потом они затуманились слезами, которые покатились по его небритым щекам.

– Есть кое-что, что тебе следует знать, Блейк, прежде чем я прикончу тебя. – Его голос был хриплым и скрипучим. Пит всегда был спокойным, тактичным человеком, трудолюбивым и серьезным. Но теперь мало что напоминало в этом жутком привидении с сумасшедшими глазами прежнего работящего и богобоязненного фермера, исправно ходившего по воскресеньям в церковь. – Ты не единственный, кто умрет. – Он подошел ближе, и его голос стал звонче, срываясь от собственного горя. – Ты слышишь меня? Я позабочусь обо всех. О Граймсе, Бенсоне и обо всех их домашних, и о твоих тоже… О Мэгги и о твоих красавицах дочках. О твоем сыне Джоне, когда найду его. Все поплатятся за то, что случилось с Джейн и моими детьми.

– Пит… послушай… – Сойер едва мог говорить. Мир померк перед глазами, как будто перед ним опустилась черная стена с точками пронзительного света. Но он старался произнести эти слова, несмотря на то что ослеп от немыслимой боли. – Это сделал я… моя вина. Больше никто в этом… не участвовал. Не надо мстить за…

– А это за Джейн. – Пит Макаллистер всхлипнул и в упор выстрелил в грудь Сойера. На его измученном лице виднелись грязные дорожки от слез.

Он подождал, пока тело его жертвы перестало корчиться, пока оно не превратилось в безжизненную кучу костей, мускулов и крови, а потом повернулся и скрылся в дубовой роще.

После убийства Альмы Макбрайд Мэгги узнала о том, как неожиданно может настичь человека смерть на Западе, но, когда она стояла у могилы Сойера с Эбби и Региной, которые плакали рядом с ней, ее охватило странное чувство невероятности происшедшего. Все вокруг залито солнечным светом, в воздухе стоит аромат дубовых и ореховых почек и полевых цветов. Весь мир вокруг прекрасный и обновленный. А Сойер… Сойера опускают в землю! Его отняли у нее навсегда, они никогда больше не смогут исправить их общую жизнь. В глубине души она была уверена, что еще есть время, что они каким-то образом найдут путь друг к другу, что перемены, которые в нем произошли, исчезнут, как исчез суровый зимний ландшафт под натиском весны и земля снова стала живой и плодородной. В тишине, которая наступила после окончания похоронной службы, когда маленькая группка скорбящих рассосалась и оставила трех женщин одних у могилы, она стояла опустив голову, оглушенная и ошарашенная, прислушиваясь к сдержанным всхлипываниям дочерей и пытаясь осознать случившееся.

Нет, она не могла постичь смысл того, что произошло. Как можно найти смысл в дикости и насилии, неожиданном и жестоком, изменяющем жизнь людей простым нажатием пальца на курок или зажиганием факела? Она стояла под слепящим солнцем и смотрела на земляной холмик, под которым покоился Сойер, и ее руки были холодными, душа онемела и все ее существо охватила страшная усталость.

Позже, уже дома, она сидела как в забытьи, а Аннабел и Хэтти бесшумно ходили вокруг, готовя кофе и сандвичи и перешептываясь друг с другом. Маркус и Билл беседовали с девочками тихими, печальными голосами. Мэгги казалось, будто она парит над ними, наполовину слыша и наблюдая за тем, что происходит вокруг, наполовину скрытая туманом, заслонившим реальность. Дотти Мей не пришла на похороны, не пришли Муры, Бингемы и другие семьи, которых они с Сойером когда-то считали своими друзьями. Она не знала, что стало с Питом Макаллистером. Маркус сказал, что организована группа, которая должна выследить Пита и повесить его за то, что он натворил. Мэгги извинилась, ушла на кухню и сумела справиться с приступом тошноты. Наконец после полудня Граймсы, Бенсоны и еще немногие, кто пришел выразить ей свое сочувствие, уехали.

Уже спускались сумерки, когда она услышала громкий стук в дверь. Сквозь оцепенение, в которое она была погружена, проник страх. Она взглянула на Эбби и Регину, которые сидели, прижавшись друг к другу, на диване, и метнулась на кухню за ружьем.

– Если бы это был Макаллистер, то у вас не было бы шансов, – сказал Джейк Рид, когда она распахнула дверь и оказалась с ним лицом к лицу.

– Вы! Я не слышала, как вы подъехали, – воскликнула она.

Он кивнул, глядя на ее зардевшееся лицо в розово-золотистом свете заходящего солнца.

– Вы не услышали бы и Макаллистера, – повторил он. – Именно это я и хотел сказать. Вы не возражаете, если я войду, мэм?

Пока Мэгги ставила ружье и представляла его дочерям, он внимательно разглядывал девочек – прелестные юные создания с огромными голубыми глазами. Но его взгляд тут же вернулся к женщине с волосами цвета меди, одетой в траур.