Разногласия между ними вроде разрешились. Но те чувства, доверие и близость, которые они испытывали друг к другу прежде, не восстановились. Беседа закончилась миром, бешеный гнев Сойера испарился, но он нарочито старался держаться подальше от Мэгги, чтобы случайно не прикоснуться к ней, не говоря уже о том, чтобы обнять ее. Она же была слишком обижена и не уверена в себе, чтобы побороть его неприязнь. В последующие дни это вошло в привычку. Сойер не обнимал ее, а если целовал, то в щеку. А когда Мэгги, набравшись смелости, придвигалась к нему в постели, он отстранялся.

С виду их семейная жизнь не изменилась. Они продолжали жить в одном доме, выполняли обычные дела и обязанности и периодически беседовали. Но исчезла привязанность, легкость общения, с которыми они прожили вместе десять счастливых лет. Мэгги знала, что муж чувствовал себя оскорбленным, но ведь и она тоже… Недели проходили за неделями, и она начала задумываться: сможет ли когда-нибудь Сойер пропустить ее за железный занавес своей гордыни и снова открыть для нее свое сердце?

Наступил декабрь, холодный и сухой. Ковбои Сойера работали от восхода до заката – устанавливали кедровые столбы для изгороди вдоль границы его владений с интервалами в тридцать футов, а потом натягивали между столбами пять рядов колючей проволоки, надев на руки длинные кожаные рукавицы, чтобы защитить их от острых шипов. Во вторую неделю декабря Мэгги узнала, что заболела дочка Дотти Мей, и решила навестить подругу. Дорога на ранчо Холкомбов шла мимо целого ряда ковбоев, которые закапывали столбы в землю. Они вежливо приветствовали Мэгги, когда она проезжала мимо в коляске.

Несмотря на теплый темно-синий плащ и темно-красные шерстяные перчатки, она вся продрогла, когда наконец добралась до ранчо, и ей не терпелось поскорее сесть к огню. Она привезла корзину яблок, свежие бисквиты для Греты и книгу «Приключения Тома Сойера», недавно появившуюся в библиотеке Бакая. Но не успела Мэгги дойти до веранды, как из дома выбежала Дотти Мей.

– Возвращайся откуда пришла, Мэгги. Ты здесь не нужна!

Лицо Дотти Мей покраснело от гнева, а узкие плечи дрожали под шерстяным пальто. Ветер растрепал ее светлые волосы по плечам, придав ей неухоженный вид, который не соответствовал ее обычной аккуратности.

– Я приехала навестить Грету. Как она себя чувствует?

– С ней все будет хорошо, спасибо. Нам не нужно вашей благотворительности. – Она бросила взгляд на корзину в руках Мэгги.

– Ты же меня знаешь, Дотти Мей. – Мэгги старалась говорить ровным голосом. – Давай-ка лучше выпьем по чашечке чая и немного поговорим. Ведь ты тоже не хочешь, чтобы то, что происходит между нашими мужьями, повлияло на нашу дружбу.

– Сэм не желает, чтобы ты и вообще кто-нибудь из Блейков появлялся здесь. Наверное, нам следует огородить колючей проволокой наш дом. Тогда ты будешь держаться подальше!

– Дотти Мей, ты несправедлива!

Но Дотти Мей резко повернулась и скрылась в доме, захлопнув дверь. Мэгги осталась стоять одна под холодным свистящим ветром.

В мрачном расположении духа она забралась обратно в коляску и поехала домой. В последний момент она решила отправиться к Аннабел и поучиться у подруги лояльности к собственному мужу. Мэгги порой с трудом находила оправдание тому, что вся эта затея с изгородями творила с мелкими владельцами и фермерами в округе. Но с Сойером говорить было бесполезно, с каждым днем он становился все более непреклонным и безжалостным, а каждый инцидент с разрезанием изгороди, кажется, настраивал его все больше на то, чтобы силой подавить сопротивление соседей.

Она уже подъезжала к северной границе владений Граймсов, когда услышала голоса и возню в кедровой роще неподалеку. Заржала лошадь. Что-то в этих странных звуках, раздававшихся в ненастный зимний день в бледно-голубом небе над головой, в голых ветках можжевельника, заставило ее вздрогнуть от предчувствия, по ее телу пробежали мурашки. Помимо воли она повернула коляску к кедровой роще.

Там собирались кого-то повесить. Восемь мужчин в длинных серых балахонах и огромных рукавицах накидывали петлю на шею человека, сидевшего верхом на сером в яблоках коне. Его руки были связаны сзади. Второй конец веревки уже был закреплен узлом на ветке дерева. Лицо мужчины покрывали синяки, один глаз заплыл. Сразу было видно, что он пережил хорошую драку, но теперь сидел спокойный, как сама смерть, не борясь больше и не протестуя против того, что он, кажется, признал безнадежной ситуацией.

В душе Мэгги все перевернулось. Мигом из холодного техасского полудня она перенеслась в Монтану, увидев себя худенькой несчастной девочкой, безутешно оплакивающей смерть отца. Ужас стальным обручем сковал сердце. Она чуть не задохнулась. Однако тут же в ней проснулась ярость, охватившая все ее существо, как лесной пожар.

– Стой! – закричала она, схватив «винчестер», лежавший на сиденье, и направив его на мужчину, прилаживавшего и затягивавшего петлю. – Обрежь веревку, Люк Ньюкомб, или ты умрешь в тот же самый миг, когда умрет он!

Она знала этих людей, знала всех, кроме незнакомца, которого они собирались повесить. Они работали у Маркуса Граймса.

– Сними его, – повторила она, когда девять мужчин удивленно повернулись к ней. Ее пальцы, державшие ружье, напряглись. – Делай что сказано, и быстро!

Они не сдвинулись с места и не послушались. Только Люк Ньюкомб опустил руки. Он сидел верхом на своем мустанге рядом с лошадью незнакомца. Мэгги знала: всего один хлопок по крупу жеребца, и он сорвется в галоп, а всадник останется висеть со сломанной шеей.

– То, что делается здесь, вас не касается, миссис Блейк, – Люк с нарочитым уважением приподнял свою шляпу. – Этот выродок резал изгородь, которую мы поставили только вчера. Мистер Граймс сказал, что больше такое терпеть нельзя. Мы должны проучить этих наглецов. Ясное дело, это зрелище не для леди, значит, вам лучше продолжить свой путь и забыть о том, что вы видели, а мы закончим.

– Я сказала – обрезать веревку!

Угроза, прозвучавшая в ее голосе, начала наконец доходить до мужчин. Они смотрели на застывшее гневное выражение на лице женщины, наставившей на них ружье. Видно, ее не переубедишь. Люк с досады плюнул на землю. Проиграли! Они могли драться, могли убить, но что же делать сейчас перед вооруженной непреклонной женщиной? Разве что убить ее? Но им не давали такого приказа – пока.

Петлю обрезали, и незнакомец опустился на шею своего коня, а потом сполз на землю почти без сознания. Ковбои вскочили на своих лошадей и готовились ускакать.

– Мистеру Граймсу это не понравится, мэм, – предупредил Люк. Мэгги не стала отвечать ему. Подождав, пока они скроются из виду, она положила ружье и выскочила из коляски.

Незнакомец находился в плачевном состоянии. Его здорово избили, он еле дышал, ловя ртом воздух. Мэгги опустилась перед ним на колени.

– Премного… обязан… мэм.

Мэгги попыталась развязать путы на его запястьях.