Волны накатом. Несдерживаемая судорога в конечностях. Замершая нота вскрика. И затухающий взрыв…

Но Альваро не даёт мне достаточно времени, какой-то форы прийти в норму — потянув на себя моё трясущееся тело, он в одно движение усаживается и прислоняется к изголовью, прижав мою мокрую от пота спину к своей груди. Я поворачиваю голову, находя дрожащими губами его губы, и благодарно целую, всё ещё постанывая через раз, потому что внутри до сих пульсирует и сжимается первоклассное удовольствие.

Распахиваю глаза. Предвкушающий взгляд в мой затуманенный, и я наконец-то замечаю в его зрачках то, что не видела по отношению к себе доселе: неподдельное восхищение и преданность. Это опрокидывает не хуже испытанного минутами ранее ударного дикого оргазма.

— А теперь… — губами Альваро касается моей скулы.

От нового упоения и ожидания дальнейших слов я ёрзаю, плавно трусь ягодицами о его пах, укладывая ноги, согнутые в коленях по обе стороны от его выпрямленных подо мной ног. Альваро одобрительно хмыкает, неспешно убирая мои волосы на другое плечо, и обнажает шею. Кусает её сзади, облизывая кончиком языка, и убивает меня одной фразой:

— Да, вот так… Седлай меня. И покажи, как ты умеешь кричать.

А мне не нужно предлагать дважды — уже нащупав верный угол, я чуть приподнимаюсь и насаживаюсь на покрытой нашими смазками член сама, жалея только о том, что не вижу выражение наслаждения на лице Альваро. Жалея о потерянных минутах, пока он был не во мне.

Острота ощущений невероятная, и становится в разы ярче, когда обе его руки обвивают полностью раскрытую и сидящую на нём меня. Крепко, почти до боли, обещая никуда не отпускать… Они позволяют верно удерживать моё тело и регулировать новую скорость безумия — не стесняясь ни стонов, ни вскриков вперемешку, я скачу на нём, желая довести и Альваро до точки невозврата.

Тихие, но быстрые шлепки. Трение тел. Отсутствие воздуха и жар…

И тёплые ладони вдруг приходят в движение, хаотично лаская на каждый толчок мою подпрыгивающую грудь и живот, — и я запоздало понимаю почему. Он хочет упасть в эту пропасть вдвоём, утянуть меня ещё раз, одновременно или за ним — неважно.

Так и выходит: с утробным рыком он кончает прямо в меня — как же божественно это чувство… Но его рука до этого успевает свести оба полушария моей отяжелевшей груди друг к другу, напряжённо сжимая, а вторая — ласково коснуться клитора, ждущего этого. И я кончаю ровно вместе с ним, погибая и не желая более воскресать. Если Альваро не будет рядом.

[1] — Да, Хорхе. Уберите все большие зеркала из дома к приезду сеньоры. И подготовьте её спальню.

[2] — Спасибо.

Медленно поднимаю веки, с жаждой вбирая в себя каждое мгновение совершенно незыблемого тихого блаженства. Окутана комфортом и мягкостью простыней, одна из которых накрыта на наши остывающие тела. В объятиях не нарушающей покоя тишины, едва уловимого ветра из распахнутого окна и… Альваро. Он покрывает неспешными поцелуями мою спину, подставленную, пока я лежу на боку, и когда недолгая дрёма окончательно рассеивается, вдогонку замечаю изменение и в освещении. Ночь в его спальне уступила место дрожащим огонькам на кончиках фитилей множества больших белых свеч. И когда успел?.. Даже не слышала, как Альваро вставал с постели.

Они повсюду — над резным изголовьем кровати в углублении стены, на искусном деревянном секретере, на небольшом столике в углу и даже в нескольких местах на полу. Их мерцание манит меня, не позволяя оторвать взгляд, но всё же я зарываюсь лицом в невесомо мягкую подушку, когда с губ срывается судорожный вздох — язык Альваро слишком чувственно ведёт по линии лопатки. Влажная дорожка покрывается мурашками, почти сразу овевается сквозняком, разбавляющим ночную духоту, которая ещё надо поспорить чем вызвана: нами или же погодой южной страны.

Альваро, поудобнее устроив голову на согнутом локте, знаю, наблюдает за мной. И я, не скрывая улыбку, слегка потягиваясь, намеренно задеваю его пах ягодицами.

— Тебе не говорили, что свечи зажигают до ужина, а не когда женщина уже в твоей постели?

Шорох сатина, тёплая ладонь давит на мой живот, вынуждая вжаться в поднимающуюся твердость сильнее, никаких пустых дюймов — и сладкий, неожиданный укус, последовавший в шею:

— А тебе не говорили, что в постели так много не болтают?

Тихо смеюсь, чуть обернувшись, и Альваро выпрямляет руку, чтобы дать мне возможность устроиться головой на её вытянутой линии.

— Это профдеформация… Все юристы болтуны.

Мой взгляд падает на его предплечье, пока затылок чувствует напряжение мышц бицепса, — вижу тонкие сети чуть вздыбившихся вен под волосками. И это возбуждает не хуже упирающегося теперь в уже бок бедра горячего члена. Окончательно укладываюсь на спину, взглянув в нависшее надо мной лицо Альваро, — даже в этой сползшей полулежащей позе, прислонившись расслаблено к изголовью, он всё равно выглядит доминирующим.

И мне это чертовски нравится.

Его пальцы берутся за край простыни, неторопливо обнажая часть с моей стороны, — по коже опять проходит рябь, когда Альваро наклоняется к моим губам ещё ниже и кончиками пальцев проводит рядом с пупком.

— А об этой деформации не хочешь поговорить? — он видит, как я замираю, и переводит плещущийся мрак взгляда на моё тело.

Ниже и ниже, пока не добирается до живота. Он любуется своими поглаживаниями каждой линии растяжки. Я же, напряжённо дернувшись, хочу прикрыться простыней — рано. Слишком рано. Не отболело, не ушло, нет. Нет…

— Альваро, пожалуйста…

Интонация выходит и умоляющей, и отрицающей. Почему он хочет напомнить мне об этих шрамах? Разве не понимает, что мне не хочется обращать на них лишний раз внимания? И тем более показывать так открыто?..

Ответы я не получу, зато властное перехватывание моей кисти — получаю сразу же. Простынь тёмно-зеленым журавлём летит куда-то на пол.

— Нет, прошу… — сжимаю веки, не в силах смотреть, с какой уничтожающей нежностью Альваро проводит тремя пальцами по самым заметным растяжкам одновременно.

Вдруг он осторожно высвобождает ту руку, что лежит подо мной, — очень вовремя. Можно запрокинуть голову и не дать ему увидеть подступающих слёз.

Но чёртов ком в горле не перекрывает дыхание. Оно стремительно сбивается из-за другого — когда Альваро начинает обхватывать губами каждый участок моей кожи, начиная с тех, что под грудью. Чутко, трепетно и до замирания нежно.

— Сначала у меня была мысль овладеть тобой перед зеркалом. Я бы потребовал оставить одно специально для этой цели, — услышав это, я непроизвольно поджимаю пальцы на ногах, сдерживая стон. — Чтобы дать понять, насколько привлекательна ты и твоё тело…

Лёгкие укусы и поцелуи перемещаются всё ниже, и я совершенно сломлена его невероятной лаской, идущей вразрез с моими реакциями. Глаза собираются плакать, пока тело изнывает от невидимых следов мужских губ. Каждое — расцветающий на коже цветок пламени его влечения.