Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Что касается УВО. Дела УВО в Галиции шли как нельзя плохо. Возглавивший комендатуру в Крае Ю. Головинский излишне увлёкся «эксами», чем скомпрометировал саму деятельность и предназначение УВО как национально-освободительной структуры. Очередные нападения на почты и банки, убийства неугодных оппонентов не прибавляли славы и уважения организации, а как всегда компрометировали её среди обывателя, ужесточали её преследование со стороны полиции и подрезали «политические нити» налаживания контактов с УНДО и местными властями. Однако что-либо изменить в этом раскрученном ещё в 1922 году «кровавом катке» было весьма сложно. Инерция безыдейности, немотивированной жестокости и политической безграмотности продолжала «пожирать» своих «детей». Привнести что-либо иное и привлекательное УВО было не в состоянии, так как парадигма её существования иного не предусматривала. И даже если Е. Коновалец и понимал насущность назревших перемен и реформ в структуре, объяснить это своим адептам, боевикам-террористам он не мог – его бы не поняли. И всё это на фоне открытой кампании по подготовке к вооружённой агрессии на Украину. Полковник явно чувствовал себя изгоем на этом «празднике экзальтированной мобилизации» всех и вся. Не меньшим раздражителем уязвлённого самолюбия и тщеславия явилось письмо тестя С. Федака-старшего со Львова от 12 февраля 1927 г., которое перехватило ГПУ Украины:
«Дорогой Геня… Дома у нас всё по-старому. Жизнь идёт спокойным, нормальным путём. Зато гораздо интересней события, характеризующие нашу политическую жизнь, как здесь в Галиции, так и на Волыни, и в центре Польши в Варшаве. Начну с Варшавы. Там жизнь кипит. Польша лихорадочно вооружается, готовясь весною к войне. Пилсудский не обращает внимания на атаки левого лагеря. Теперь каждый знает, что он сделает всё, что захочет, не считаясь с нашей оппозицией. Так, и к украинскому вопросу он подходит с реальной стороны, считая, что растущий изо дня в день кризис у большевиков и возможность международных осложнений в связи с конфликтом Англии с Китаем и, следовательно, с Советами, предоставляют удобный случай к свержению большевиков на Украине. При этом должен заметить, что между Варшавой и Лондоном существует полное соглашение относительно Украины. Англия соглашается на самостоятельность украинского государства и стремление Польши в этом направлении будет поддерживать. Немаловажен и тот факт, что Англия в значительной степени финансирует УНР.
Таким образом, понятно, что лозунг освобождения Украины находит отклик в Галицком обществе, тем более что польское правительство хотя и медленно, но зато реально начинает удовлетворять наши требования. К примеру, хотя бы вопрос с перенесением Подебрадской академии на Волынь: теперь это дело уже окончательно разрешено. Впрочем, основное внимание наших и польских деятелей обращено прежде всего на то, чтобы все силы направить к окончательной расправе с большевиками. Это дело требует от нас концентрации в этом направлении всей нашей энергии, тем более что в скором времени предполагается приступить к организации военных частей. Сколько трудов на это понадобится, ты, как военный, скорее поймёшь…»[282].
Указанное послание воспроизведено в полном объёме, чтобы читатель проникся той атмосферой военного психоза и националистического экстаза со слов непосредственного участника исторических событий. Безусловно, оставаться не удел в то время, когда грядут такие эпохальные события, Е. Коновалец себе позволить не мог. Не получив соответствующих «приглашений» к походу на Восток, он решил проявить собственную инициативу, чтобы заинтересовать потенциальных бенефициаров-интервентов новыми формами уничтожения большевизма на Украине.
Ориентировочно в мае 1927 года полковник организовывает так называемый Военный отдел Украинской армии на деньги, присланные от редакций двух американских газет «Америка» (2500 долларов) и «Свобода» (1600 долларов). Вскоре был разработан план одной из акций. Им предусматривалось во время уборочной кампании на Украине в разных регионах республики произвести грандиозные пожары, для чего с Волыни в пределы УССР было переброшено несколько агентов. На них же возлагались задачи по организации повстанческого движения. Однако в мае, на совещании, Е. Коновалец предложил подождать со временем начала диверсий, пока не обострится общая социальная обстановка после активной антисоветской пропаганды посредством распространения листовок, брошюр, книг и т. д.
Усилия полковника не пропали даром, и в июне 1927 года Военный отдел Е. Коновальца установил прямой контакт с Военным секретариатом УНДО с целью дальнейшей координации действий. Этот националистический тандем оказался на перекрёстке интересов германской и польской разведок, которые в равной степени пытались использовать украинцев в своих интересах. С абвером УНДО было связано через Д. Палиева (агент немцев), а с поляками и петлюровцами – через братьев Луцких (агенты государственной полиции Польши). Тогда же в Военном отделе Е. Коновальца появился некто Гнатович, сотрудник Германского генерального штаба. В своё время окончил академию ГШ и являлся специалистом войска Рейхсвера, а по совместительству руководил всей военно-разведывательной работой немцев в Галиции. Вместе с тем он и Е. Коновалец обратили внимание на украинскую молодёжь Верхней Силезии в промышленном районе ЧСР Краков – Шлёнск. Вскоре там были организованы различные спортивно-культурные общества по военному образцу, приступившие к подготовке кадров для будущей украинской армии. Связь Военного отдела с Галицией и Силезией осуществлялась через г. Данциг (Гданьск), где располагалась одна из экспозитур УВО, при значительном содействии местного немецкого консула, обеспечившего оперативное снабжение членов Военного отдела и УВО необходимыми документами. Подобное бюро находилось и в Кёнигсберге. Прибывающие в Данциг или Кёнигсберг украинцы, члены указанных организаций, получали в бюро «персональ аусвайзи», которые служили видом на жительство в Германии. Посещающий часто Данциг Д. Палиев последний раз был мае 1927 г., при
