Она энергично закивала.

– Камаль нашел меня в Бриджтонском аббатстве и рассказал, что тебя увезли в клинику. Доктор Крейторн – известный специалист по душевным болезням. Он считает, что ты ненормальная. Заручившись свидетельством Крейторна, Грэм может обратиться в другой магистрат и обвинить меня в том, что я насильно похитил тебя из клиники, чтобы завладеть твоим состоянием. Я не специалист в судебных делах, но если начнется разбирательство, до его окончания ты попадешь под государственную опеку. – Он глубоко вздохнул. – Тебя могут вернуть в клинику. Она застыла в его объятиях.

– Нет, нет!

Ему очень не хотелось пугать ее. Но она должна все ясно понимать.

– Судебные тяжбы обычно длятся долго, Мэриан. Эму-орт, конечно, попытается помочь, но он еще очень слаб. Грэм может добиться своего. А его мнение обо мне ухудшится, когда он узнает, что я не лорд Максвелл. И большинство людей в обществе с ним согласятся.

– Нет, – повторила она, на этот раз почти шепотом. – Ты ведь не позволишь им снова упрятать меня в сумасшедший дом, правда?

– Есть только два выхода, как мне это представляется. Один состоит в том, чтобы забрать тебя, убежать, спрятаться где-нибудь и жить в укрытии.

«И в довольно стесненных обстоятельствах», – добавил он мысленно, учитывая его скромные средства.

Она издала какой-то шипящий звук.

– Я не позволю, чтобы меня выгнали из Уорфилда.

Он этого ожидал.

– Значит, остается только один выход. – Он снова глубоко вздохнул. – Тебе придется выйти за меня замуж. Сердце ее учащенно забилось под его рукой.

– Я не хочу выходить замуж.

– Знаю. Но брак – единственное, что поможет мне тебя защитить, Мэриан. Сейчас я соблазнитель невинной девушки. Злодей. В качестве твоего мужа я не только буду иметь право, но и буду обязан тебя защищать.

Она выскользнула из его объятий, встала с постели, подошла к окну. Ее изящная фигурка серебрилась в лунном свете. Он поморщился при виде синяков на ее теле. Она, как видно, боролась с яростью, доставшейся ей в наследство от воинственных предков.

После долгого молчания она заговорила спокойным тоном:

– Опасность действительно настолько велика, или ты ее преувеличиваешь, чтобы принудить меня к браку?

А в самом деле, не преувеличивает ли он опасность подсознательно, надеясь таким образом привести ее к алтарю? Он задумался, проверяя себя.

– Опасность действительно реальна, Мэриан. Мне бы хотелось, чтобы дело обстояло иначе, потому что в браке по необходимости нет ничего хорошего.

Он встал с постели, тоже подошел к окну. Остановился е ней рядом, положил руки ей на плечи.

– Я бы с большим удовольствием убедил тебя другим способом. Но я надеюсь, что со временем ты придешь к выводу, что быть женой – это не так уж плохо.

Она вздохнула:

– Я бы предпочла остаться твоей любовницей. Он улыбнулся при мысли о том, что подумали бы ее пожилые дамы, услышав это шокирующее заявление.

– Это не самый лучший выбор, Мэриан. Возможно, твой дядя уже разыскивает тебя, заручившись ордером на мой арест. Она содрогнулась. Скрестила руки на груди.

– Значит, я должна выбирать между известным и неизвестным злом.

Интересно, каким из двух зол она считает его…

– Я подпишу брачный контракт, по которому ты сохранишь полный контроль над своей собственностью. Так что я не смогу тебя ограбить, если ты этого опасаешься. – Ты уже это однажды предлагал, – проговорила она без всякого выражения.

Он понял, что ее пугает. Еще больше, чем все свои богатства, она боится потерять свободу, которой наслаждалась всю жизнь. Он угадал, что следует сказать, чтобы успокоить ее.

– Даю тебе слово чести: если когда-нибудь ты почувствуешь, что больше не хочешь видеть меня в Уорфилде, тебе будет достаточно сказать мне об этом, и я тут же уеду. Я не буду предъявлять никаких прав ни на твое имущество, ни на твое тело.

Она подняла голову. Глаза в свете луны казались холодными, отстраненными.

– Значит, ты готов стать моим защитником, не требуя ничего взамен?

– Да.

Даже если в результате какого-нибудь ее каприза придется остаться в одиночестве, в то же время не имея возможности связать себя ни с какой другой женщиной… Перспектива не слишком приятная. Однако бросить ее сейчас на милость дядюшки с его безжалостным чувством долга он не может.

Она с трудом сглотнула.

– Хорошо, Доминик, я согласна стать твоей женой. Именно к этому он так отчаянно стремился. Отчего же после ее слов он ощутил такую невыносимую грусть?

Утром Мэриан проснулась в своей постели. По-видимому, Ренбурн перенес ее спящую. Все в соответствии с приличиями. Но может быть, он прав… Много лет она жила, не думая о приличиях, и вот теперь расплачивается за это.

Однако Ренбурн может поплатиться еще более жестоко. Она ведь даже не подумала о том, что, придя ей на помощь, он сам оказался в очень трудном положении. Лорд Грэм в ярости, он может потребовать его ареста за похищение богатой наследницы. Или того хуже. Перед ее мысленным взором живо предстала ужасающая картина: дуэль. Ренбурн лежит на земле, истекая кровью.

Нет!

Она встала с постели. Решено. Из-за нее Ренбурн в опасности, значит, она должна сделать все возможное, чтобы исправить положение. Дикарки, которая на самом деле видела и понимала больше, чем могли себе представить окружающие, больше нет. Ее время прошло. Хорошо это или плохо, но она теперь часть большого мира. И чем скорее она постигнет его законы, тем лучше для тех, кто великодушно пришел ей на помощь.

Ее одежда после пребывания в сумасшедшем доме пришла в полную негодность, поэтому Иена одолжила для нее вещи у горничной. Мэриан умылась, без всякого энтузиазма надела грубое белье и выцветшее голубое платье. Одежда висела на ней мешком. Даже самая маленькая из служанок Холлиуэлл-Гранжа оказалась намного крупнее ее. Еще меньше удовольствия доставили ей грубые чулки и туфли. С тяжелым вздохом она надела их. Скоро ей придется отправиться в такие места, где босиком ходить не полагается. В Блэйднэме босиком тоже пришлось несладко: пол, вымощенный плитками, оказался очень холодным, особенно если учесть, что она никак не могла согреться.

Йена приготовила для нее расческу и щетку. Мэриан расчесала волосы и привела себя в порядок. Потом медленно стала спускаться вниз, в мир нормальных людей.

Ренбурн, Эймсы и Камаль сидели в столовой за завтраком. В Уорфилде к Камалю относились с уважением, однако все же как к слуге. В Холлиуэлл-Гранже с ним обращались как с почетным гостем. Возможно, потому, что Холлиуэлл-Гранж представлял собой менее грандиозное поместье, а может быть, оттого, что Эймсы долгое время жили в Индии и привыкли смотреть на Камаля иначе.