что, фраер небитый? Меня стволом не напугаешь. И гопников на место ставить умею!

Коля Старый покачал головой.

— Они не гопники. Эти ребята посерьезнее будут. Все больше спортсмены бывшие, да дембеля с Афганской. Нашей братве у них и поучиться не мешало бы.

— Чего это мы у них не видали? — от обиды суженные опием зрачки Якута несколько расширились.

— А вот этого самого, — Коля Старый щелчком поддал пустую упаковку из-под дозы. — Дисциплины. Расстегни свой клифт, да почитай, что у тебя на пузе написано. Что вора губит? Бабы, карты и марафет. Нет, на воле нам с ними не совладать. Зоны бы удержать — и то хлеб. Здесь наша сила.

— Тогда в чем проблема? — не понял Лях. — Мы же их здесь как клопов передавим, пусть только залетят. Или они считают, что от кичи застрахованы?

— Просто среди них хватает полных отморозков с оторванной крышей. А кроме того, киллеров этих развелось — плюнуть некуда. Объявления чуть не на столбах расклеивают. Так что пулю ты можешь схлопотать прямо у ворот тюрьмы.

— Я выхожу, — отрезал Лях.

Неожиданно ожила рация в руке Кота.

— Шухер, — сообщил он. — От города колонна мусоровозов подваливает. Бля буду, чекисты с янычарами пилят. Сдал нас кто-то.

Коля Старый поднялся первым.

— Все, уходим. А тебя, Лях, будем ждать в столице через месяц.

Гости быстро собрались и покинули тюрьму. Буквально через пару минут после их отъезда во двор тюрьмы влетела первая машина с мигалкой.

* * *

Одна из статей Лени заканчивалась анонсом следующей темы. В следующем месяце Леня собирался раскрыть тайну торговли чеченскими наркотиками в обмен на оружие. Ляха и в самом деле выдернули в Москву. Его дело пересматривалось.

Здесь, в камере Матросской Тишины, Лях познакомился со "сникерсами". Это были заключенные новой формации. Накачанные и наглые, они держались особняком и не скрывали, что в тюрьме они случайные пассажиры.

На "голосовую" они не подходили, на общак не отстегивали. Сидели втроем, сбившись кучкой, и если не жрали, то отжимались от пола и между шконок, качали брюшной пресс.

Драка возникла из-за пустяка. Кто-то из качков задел старого арестанта. Когда ему сделали замечание, то все трое тут же полезли в драку, которая стала всеобщей. Вмешались контролеры. Качков раскидали по разным камерам и теперь Лях не дал бы за их жизни и ломаного гроша.

Коля Старый немного ошибся в своих рассчетах. Лях действительно вышел через месяц на волю. Но самого Коли Старого среди встречающих не оказалось. Буквально за неделю до выхода Ляха на свободу он был убит в своем подъезде двумя выстрелами из пистолета.

Не было в живых и Коркии. Буквально на следующий день после убийства Коли Старого его взорвали вместе с "мерседесом".

ГЛАВА 19. НОВЫЕ ВРЕМЕНА

Седой сидел в роскошном кожаном кресле за массивным столом. Перед ним стоял раскрытый футляр с искусственными глазами — от голубого до карего. Он захлопнул крышку футляра, взял из соседнего ящичка сигару и гильотинкой срезал у нее жопку.

Затем Седой понюхал сигару и обмакнул срез в большую, пузатую как лампочка Ильича рюмку с коньяком. Через секунду кабинет окутался клубами ароматного дыма. Седой развернул на столе номер газеты, еще пахнувший свежей типографской краской.

— Как это понимать? — спросил он сидевших напротив собеседников.

Заглавие на первой странице гласило: "Сделка века: русско-чеченский бартер — оружие в обмен на наркотики".

— Я перехватил это в последний момент, уже в типографии, — пояснил Седой. — Знаете, во сколько мне обошелся весь тираж?

— Я… — сидевший напротив него генерал Ниночкин побледнел. — Я все возмещу…

— Разумеется возместишь. И заплатишь штраф. Я позабочусь, чтобы он был большим. А также прямо сейчас объяснишь всем нам, где и как произошла утечка.

Генерал торопливо заговорил.

— Во всем виноват мой заместитель майор Мурашов. Согласно плану операции он должен был курировать охрану грузов. Ну и по пьянке разболтал знакомому журналисту.

— Встань, майор. Покажись народу, — попросил Седой.

Мурашов поднялся из кресла и встал, переминаясь с ноги на ногу как проштрафившийся школьник. Был он небрит, китель на нем сидел криво и лоснился от темных пятен. С тех пор, как после пожара в гостинице "Россия" он попал в немилость, Майор запил. Если бы не протекция со стороны бывшего подчиненного, Ниночкина, шагавшего по карьерной лестнице через три ступеньки, пьяницу Мурашова давно бы выперли в "народное хозяйство". Возглавив управление, Ниночкин назначил его к себе заместителем по оперативной работе.

— Как же это получилось? — благожелательно спросил майора Седой.

Тот был совершенно растерян.

— Это… Не помню. Вроде и не пьяный был. Это все Леня, журналюга, козел. Без мыла втерся. Я же ведь и книжку записную потом у него забрал… В которую он все записывал.

— Идиот, он ее для отвода глаз держал, а сам писал твой треп на диктофон. А ты блокнот спер и обрадовался! Короче, исправлять как будем?

— Да я бы этого писателя!… Своими бы руками!

Седой широко улыбнулся.

— У тебя сейчас появится такая возможность. Я рад, что предугадал твое желание. Пошли со мной. Мы ненадолго.

В подвале особняка у отверстого жерла печи лежал связанный журналист Леня. Рядом с ним маячили две тени. Один, что повыше, был просто страшен своим рассеченным глубокой бороздой лицом.

Седой указал майору на связанного журналиста.

— Вот он, твой злейший враг. Тот, кто воспользовался твоей наивностью и доверчивостью. Убей его, чего ждешь?

Мурашов замялся.

— Не могу…

Седой недобро усмехнулся.

— Ты хочешь, чтобы он сгорел живым? Я ведь не шучу. Просто не умею шутить. Приступай.

Майор достал табельный пистолет, долго мялся, но вдруг решился и выстрелил журналисту в голову.

Седой следил за ним со зловещей улыбкой.

— Молодец, ты искупил свою вину. Частично, — сказал он. — Поэтому умрешь легко…

Седой молнией выбросил руку с узким граненым стилетом. Клинок с хрустом вонзился майору в висок. Тот мешком рухнул на пол. Крови почти не было.

— Так редко выдается случай попрактиковаться с холодным оружием, — вполголоса пожаловался Седой самому себе, потом кивнул стоявшим в тени помощникам:

— Уберите здесь все. Шмотки в огонь. Журналиста подбросьте к нему домой, майора расчлените и киньте в лесу.

Наверху все застыли в напряженном ожидании.

— Где мой боевой зам? — попытался пошутить генерал Ниночкин.

— Он умер, — развел руками Седой.

Все опешили.

— Как?!

Седой глумливо оглядел гостей.

— Предателя замучила совесть, сердце не выдержало. А может быть он оказался жертвой мести уголовников, я еще не решил. И вообще, хватит заниматься ерундой! Главное в повестке дня — операция "Эльдорадо", как я