— Шею, — закончил Дебрен. — Будь последовательным, Збрхл. Ноги у нее слишком слабы, чтобы с тобой за конем ходить, а в подвал, значит, хороши?

— Я могу пойти, — пожала плечами Ленда. — Если ты во двор не полезешь.

Они переглянулись.

— Ага, — буркнул он. И перевел взгляд на Дебрена. — Значит, и тебе это в голову пришло… Ну ладно, можем за кухонную дверь не уходить, мэтр.

— Йежину уже полегчало, — ехидно усмехнулась Ленда. Однако Дебрен почувствовал, что она имела в виду не традиционные колкости, а перемену темы.

— Ты уж лучше о Йежине не вспоминай, — проворчал Збрхл. — Наделала дел, как пьяный кузнец с горшками.

— Я?

— А кто всем и вся сообщил, что идет с Дебреном трахаться в кухне? — Она слегка покраснела. — Дерьмо и вонь, как Петунка с таким дурнем выдерживает…

Никто не ответил. Ленда вроде бы собралась что-то сказать, но прикусила язык, а потом поинтересовалась:

— О чем ты хотел спросить?

Дебрен предпочитал бы ни о чем не спрашивать, однако решил, что лучше взять быка за рога сейчас, пока Збрхл не сделал окончательных выводов из нетипичной сдержанности и мягкости девушки. Другое дело, что он скорее всего уже выводы сделал. Для человека, который не меньше шести бусинок поторапливал остальных четверых, он сейчас невероятно долго готовился отвечать.

— Тебя? У меня к тебе два вопроса.

— А не к нему? — Ленда, хоть он и не смотрел на нее, а возможно, именно поэтому, тут же уловила недосказанное. И усмехнулась скорее дружелюбно, чем насмешливо. — Ты тоже собирался со мной за кухонные двери пойти?

Он замялся.

— Ну… по правде-то, не возражал бы. Но сначала хотел бы поговорить с Дебреном… Один на один, если ты не против.

— Сходить за бутылью? — Дебрен мысленно охнул, потому что и эти слова прозвучали ласково, совсем не ядовито. — Уже лечу. А может, лучше бы пиво?

— Я шутил. Ленда, надеюсь, ты не думаешь, что я тебя с твоими-то ногами… Сядь у камина, отдохни, согрейся немного.

Все было хуже, чем предполагал Дебрен. Збрхл тоже вел себя так, словно перепутал языкастую бельничанку со своей средней, самой любимой дочерью, забирающейся к папочке на колени и расспрашивающей о верленских башнях с рогами.

— Если это не очень личное, — сказал магун, — я предпочитаю, чтобы Ленда осталась. Как говорится, на одной телеге едем.

— Секрет в том… — Ротмистр, явно смутившийся, чесал себе бороду. — Ну, немного личное… хотя, возможно, скорее, необычное…

— Не рррразумею, — пожаловался Дроп.

— Верно. Я не тороплю, но нельзя ли пояснее?

— Простите, господа. И ты, Ленда, тоже. Ты последняя, кого я прогонял бы, затрагивая такие проблемы. — Девушка, хоть и старалась этого не показать, немного посветлела. — А я дурень. Однако тут одно с другим переплетается, так что я все равно, наверное, должен был… Дебрен, можно ее на стойку посадить?

Слабый румянец Ленды мгновенно сделался хорошо заметным, но магун отличился быстротой реакции.

— Только за зад не хватай. Возьми под мышки.

Он молча поздравил себя. Девушка очухалась лишь наверху, когда ротмистр убрал руки. Машинально она чуть не соскочила обратно, но, к счастью, колено болело и тогда, когда она сгибала ногу. Она вовремя вспомнила, что, если прыгнуть, будет очень больно.

— Вы сдурели? — Ей оставалось только гневно фыркнуть.

— Сама ты не взобралась бы, — спокойно пояснил Дебрен. — Очень уж высокая стойка, никак не рассчитана на нынешнее население. К тому же стоять тебе вредно. Твоим ногам.

— Дались тебе мои ноги! — Страх перед мужскими руками, застывающими вдруг на твердых от стали бедрах, перед изумлением в медвежьих глазах, а потом пониманием и жалостью, пришел к ней только теперь. Несколько мгновений она была действительно зла. Дебрен подумал, что, если б он стоял ближе, Ленда не пожалела бы менее больную ногу и дала бы ему пинка. В другое время Збрхлу, который стоял достаточно близко, наверняка досталось бы тоже. Но не этой ночью. Хоть Збрхлу полагалось. В основном за то, что за трое суток знакомства он так и не понял, что девушка носит под штанами, а сейчас — под платьем.

— Ты у меня в ученичестве, а мэтр обязан заботиться о здоровье ученика. В собственных интересах. Хромой быстро за пивом не побежит. Поэтому как мэтр скажу тебе: с твоими ногами дело обстоит неважно, и ты должна больше заботиться о них.

— Прррравда, — поддержал Дроп.

— Захлопни клюв! Ни хрена ты в бабьих ногах не смыслишь.

— Зато я смыслю, — подключился ротмистр. — Три девушки в доме. Здренка когда-то… И в боевых делах тоже кое-что… Поэтому я тебе скажу, что вылазка за конем может закончиться так, как заканчиваются вылазки из осажденной крепости, и нам могут отрезать отступление. Ты упрямо ходишь босая, а на дворе мороз. Пальцы отморозишь, отрезать придется.

— По крайней мере тогда в туфли влезу, — проворчала она себе под нос.

— Для всего мира у тебя красоты прибавится, потому что, могу поспорить, ты в солдатских башмаках ходишь, — согласился он. — Но для Дебрена — убудет. Так что, рассуждая о ногах, подумай, что тебе важнее. Он или весь мир.

Дебрен неизвестно в который уже раз мысленно выругался последними словами. Збрхл испортил абсолютно все. Теперь Ленда наверняка спрыгнет. Не слезет, а именно спрыгнет. Да так, что доски задрожат.

Ведь не скажет же она, что в иерархии ценностей… Даже если такие заявления могли удержать ее ягодицы на доске стойки.

— А не перейти ли нам, — услышал он ее очень холодный голос, — к делу?

Каким бы этот голос ни был, долетал он сверху. Дебрену стало теплее. Она упустила возможность. Она больна, боится, опасается… Это ничего не значит. Но ему все равно стало теплее.

— Если ты стыдишься, — голос Ленды снова стал мягким, вероятно, потому, что обращалась она к Збрхлу, — то просто найми меня. Я такая же наемница, как и ты. Так что все, что ты скажешь, я подведу под военную тайну и…

— Нет! — Он вздрогнул, почти напуганный ее предложением. Ленда, скорее удивленная, чем обиженная, подняла брови. — Значит… не то что я в твой профессионализм не верю… или как-то предубежден в отношении вооруженных женщин… Я человек прогрессивный, ты же знаешь.

— Тогда почему?..

Збрхл вздохнул, почесал щетину. Снова вздохнул.

— Что? — Теперь напуганной казалась она.

— Я человек прогрессивный, — повторил он, — но именно поэтому у меня гибкий ум, не закосневший в рамках тесного мировоззрения.

— Трррудная прррофессия, соррдат, — восхищенно заметил Дроп.

— Ты что там каркаешь, бульонщик? — насупился ротмистр.

— Думаю, Дроп хочет сказать, — доброжелательно пояснил Дебрен, — что при вашей профессии чертовски трудно делать предложения о работе. Я всегда думал, что достаточно раза два махнуть какой-нибудь железякой, продемонстрировать парочку шрамов и перечислить битвы, в которых принимал участие. А здесь извольте, даже не состязание, а прямо-таки глубокая автохарактеристика личности.